— Что? — спросил Уилл.

— Я оплатила полет. Разве не так?

— Вы должны лететь, — сказала Снежинка. — Вы ведь заплатили.

Сара переводила взгляд с дочери на отца. У девочки определенно его глаза. Оба лица были полны надежды.

— Если вы полетите с этой юной леди назад в Форт-Кромвель, мы потеряем полдня. Я наняла вас, потому что вы лучший пилот в нашем городе. — Сара указала на Снежинку. — Она сама мне говорила.

— Я говорила, — кивнула Снежинка.

— И теперь я хочу как можно скорее добраться до острова и увидеть сына.

— Я понимаю, — кивнул Уилл.

— Я хочу, чтобы вы отвезли меня в Мэн. Сейчас же!

Сара отошла в сторону. Обхватив себя за плечи, она пыталась унять внутренний озноб, наблюдая за отцом и дочерью, и едва сдерживала слезы. Она защищала ребенка другой женщины, но могла думать только о том, чтобы поскорее увидеть Майка. Она вся дрожала, осознавая важность этой поездки; они были так близко, почти у границы Мэна, всего в паре часов лету до острова.

— Мама поймет, — сказала Снежинка, подходя ближе к отцу и трогая его за рукав. — Она поймет.

— Тогда будет лучше, если ты позвонишь ей. Объясни, что происходит, потом дай мне с ней поговорить.

— Извини, что я устроила тебе такую нервотрепку.

— Ничего, но больше так не делай, — строго сказал Уилл, но его глаза светились скрытым удовольствием.

Они позвонили. Снежинка набрала номер, но Уилл тут же взял у нее трубку. Он предполагал, что разговор будет не из легких, и хотел оградить дочь от неприятностей.

— Хэлло?

Черт бы его побрал. Джулиан!

— Джулиан? Элис дома?

— Да. — Джулиан колебался, заподозрив неладное. — Что случилось? Что-то со Сьюзен?

— Нет, но она со мной. Мы на пути в Мэн, но я хотел бы сам сказать об этом Элис.

— О'кей, — понял Джулиан. Ответ был быстрым и вежливым, и Уилл подумал, что, прикрыв трубку рукой, Джулиан мягко сообщил обо всем Элис.

— Уилл? — послышался голос Элис, высокий и нервный. — Что случилось?

— Элис, Снежинка со мной.

— Где вы?

— В Нью-Хэмпшире. Я выполняю чартер, о котором тебе говорил, и она решила лететь со мной. — Сознавая, что Сара и его дочь наблюдают за ним, он говорил, осторожно подбирая слова. — Мы уже на полпути и не можем вернуться назад. Она спряталась на борту.

— Это ты придумал? Ты? — взорвалась Элис. — Я клянусь, Уилл… Если ты…

— Нет-нет! — быстро прервал Уилл, он слышал, как Джулиан пытается успокоить Элис, говорит, что ему импонирует импульсивность Сьюзен. — Джулиан прав, — сказал Уилл, удивленный обретением неожиданного союзника, — она сама так решила.

— Я очень рассердилась!

— Я тебя не виню.

— Она ответит за все, когда вернется домой!

— Ну-ну… — сказал Уилл, видя, как свет надежды зажегся в глазах дочери и улыбка осветила ее лицо.

— Я так рассердилась, что не могу говорить с ней сейчас. Просто приложи на одну секунду трубку к ее уху.

Думая о том, что она скажет, Уилл приложил трубку к уху дочери.

— Будь хорошей девочкой, — услышал он голос Элис.

— Обещаю, — ответила Снежинка. — Мы скоро увидимся, мама.

Уилл хотел продолжить разговор, но Элис повесила трубку. Он потянулся обнять Снежинку, но она уже выбежала из офиса и неслась к самолету через покрытое гудроном поле, черная поверхность которого лоснилась в лучах солнца. Она почти летела. Ей всего пятнадцать, но она бежала, как прелестная грациозная девушка, знающая, что страстно любима обоими родителями, взволнованная предстоящим путешествием с отцом.

Уилл и Сара наблюдали за тем, как она бежит, не глядя друг на друга. Он чувствовал, что, если Сара заглянет ему в глаза, что-то случится. Она собиралась то ли заплакать, то ли засмеяться — он не знал, что именно. Но будет такой сильный взрыв эмоций, что не просто будет остановиться. Поэтому Сара просто смотрела перед собой. Выражение ее лица было бесстрастным, как у женщины, которая заплатила большие деньги за чартерный рейс и теперь с нетерпением ждет, когда они продолжат полет.

Майк Толбот посмотрел па небо. Он подмел в сарае, где обычно ощипывали гусей, и самолично закрыл его, впервые с того дня как приехал на остров. Дед трудился безостановочно, как автомат. Он работал двадцать четыре часа в сутки, включая воскресенья. Не позвони тетушка Бесс в шесть часов в колокольчик, приглашая на обед, дед работал бы и дальше. Он собирался трудиться и в День благодарения — по нему, этот день ничем не отличался от других, — но у Майка на этот счет было другое мнение.

— Что, черт возьми, происходит? — спросил дед, гнавший двух гусей по заснеженной тропинке. Его морщинистое лицо побагровело от ветра. Джелси, хромая колли, жалась к нему. Он работал целыми днями до изнеможения только для того, чтобы забыться и ни о чем не думать. Майк наблюдал за ним и все понимал.

— Я закрыл сарай, — сказал Майк.

— Кто тебя просил?

— Сам додумался.

Старик прищурился, но ничего не сказал. Достал трубку, но не торопился ее зажечь. Майк чувствовал, что краснеет. Ощущая молчаливое неодобрение деда, он понял, что совершил досадный промах.

— Никогда не думал, что ты такой тупой. Ну скажи мне, какой гусиный фермер прекращает работу накануне Дня благодарения? — укорял внука дед.

— Но это же не индейки, дед. И потом, мама приезжает сегодня…

— Птица есть птица, Майк, — проворчал дед, прерывая внука, когда тот заговорил о матери. — Некоторые люди предпочитают гусей, а не этих громадных глупых индюшек. Да к тому же у них только белое мясо. Меня от него тошнит.

— Да, но…

— Разве я не рассказывал тебе, как однажды заявились ко мне какие-то недоумки и пытались убедить отказаться от гусей и взять вместо них индюков? Розе пришлось силой меня сдерживать, я уже схватил было дробовик, взвел курок и чуть было… — Нахмурившись, дед сел на потрескавшийся пень и уставился на свои ботинки. Одышка, возраст и воспоминания о прошлом совсем его обессилили, и он должен был отдышаться.

— Что с тобой, дед?

— Порядок, — мрачно пробормотал старик, вновь поднимаясь на ноги. Он подобрал топор, присматривая гуся.

Всю неделю шел снег, поэтому белые птицы сливались с белоснежным фоном земли. Майк смотрел, как гуси топтались у залива, вытягивая шеи в поисках еды. Хотя он жил на ферме уже довольно долго, его не покидало желание защитить этих глупых птиц. Бежали бы поскорее к воде да плыли прочь. Волны набегали на каменистый берег. Майк насчитал восемь лодок; словно бананы, они покачивались на волнах, греясь на солнце у холодных скал.