Тхип

В 1997 году одна из моих самых симпатичных подружек уехала работать в Японию. Она зарабатывала около 3000 долларов в месяц. В Японии ее жизнь была прекрасной до того момента, как однажды в тайском ресторане иммиграционные власти не стали допрашивать ее. Тхип просрочила свою трехмесячную студенческую визу и задержалась там больше чем на 21 месяц. Проведя две недели в тюрьме, она и другие тайские женщины были вынуждены паковать чемоданы и ехать в Таиланд.

По приезду в Таиланд, их встретили тайские власти, изъяли паспорта и отправили их в учреждение, где они обучались на швей, косметологов и другие профессии. Любая их этих профессий позволяет зарабатывать около 5000 в месяц. Но она делала то, что делает свободная красивая девушка: она вернулась в Паттайю, где она могла зарабатывать не меньше 1500 бат в день. Тайские секс-работницы могут вернуться в свои деревни с безукоризненным лицом до тех пор, пока они посылают деньги или содержат свои семьи, пока они, в сущности, «создают репутацию». Это имеет первостепенное значение в тайском обществе. Никаких трудностей не представляет вернуться в деревню, проработав до этого проституткой, если ты посылала деньги каждый месяц. Однажды я сказала Тхип, что быть от рождения красавицей — это великое счастье. Она мне ответила: «Ну супер, я могу зарабатывать много денег проституткой!!!»

Супута

«Я не барная девушка. Я хочу есть, но у меня нет денег. Поэтому я сплю с мужчинами.» В 20 лет Супута была ростом 4 фута и 11 дюймов и весила 77 фунтов. Она приехала из Сурина, что около камбоджийской границы. Ее родным языком был суай, тайский диалект, очень похож на кхмерский (камбоджийский). Она начала работать на швейной фабрике, когда ей было 12 лет. Она работала 12 часов в день, 6 дней в неделю за 3000 бат в месяц. Несмотря на то, что детский труд нелегален, она была принята с распростертыми объятьями и работала там вместе со своей матерью.

После нескольких лет рабской работы на фабрике, изготавливающей одежду для иностранных рынков, она приехала в Паттайю и начала работать в спорт клубе. Она работала официанткой с месячным доходом в 4 000 бат плюс 2000–3000 бат чаевыми; иногда после работы она спала со случайными клиентами за 1000 бат. Это был нетрудный выбор: работать швеей за 3000 бат в месяц или официанткой в эскорте за более высокий доход. «Репутация», добытая дополнительным доходом, очень далека от «репутации», потерянной в эскорте.

Она однажды рассказала мне, что когда ей было 10 лет, у них было нечего поесть дома. Мама сказала ей пойти к бабушке посмотреть, нет ли какой-нибудь еды в ее доме. Когда Супута пришла к бабушке и попросила поесть, то бабушка ответила ей: «Хорошо, только ешь немного». Такая бедность существует в Псаане, на территории, покрывающей одну треть Таиланда. Бедность приводит к отчаянию, которое ведет многих девушек в бордели и секс-туристические курорты Таиланда. Моя семья была такой же бедной.

Некоторые тайские девушки растут в ожидании того возраста, когда они смогут поехать в Бангкок, Паттайю или Пхукет, чтобы зарабатывать деньги проституцией, так как с образованием, которое дает им государство, очень сложно иметь большие деньги в других профессиях. Я никогда не думала о секс-торговле, когда была в Убоне, но для многих из нас — это просто вопрос времени. Даже с полным образованием многие молодые тайские девушки обращаются к «старинной профессии», чтобы содержать свои семьи и зарабатывать «репутацию» в их деревнях.

Деньги: Национальная погоня!!!

Нам всем нравится иметь много денег. Каждый в Таиланде хочет больше денег. Но в Таиланде деньги — это национальная погоня. Кроме помощи моей сестре в окончании обучения, я хотела поднять жизненный уровень моей семьи и улучшить жилищные условия в нашем доме в Убоне. В Таиланде у одних есть деньги и комфортабельная жизнь, обеспеченная за счет тяжелого и мучительного труда бедняков; а у других нет ничего. В Таиланде «создать репутацию» — это значит иметь деньги и, чем больше денег ты имеешь, тем больше тебя уважают. Я хотела, чтобы моей семье оказывали уважение, а не наоборот. Я хотела, чтобы моя семья перестала гнуть спины на богатых людей.

Единственный способ заработать в Таиланде настоящие деньги — продавать мое тело, участвуя в старинном обмене «Секс за деньги». У Таиланда гигантский промышленный туризм и многое держится на мужчинах, приезжающих в мою страну «знакомиться» с девушками, подобными мне. Обычно эти мужчины старше, иногда намного старше. В деревенском Таиланде секс разрешен только после свадьбы. Я не знала, что думать о возможности спать с туристами за деньги; в Исаане я никогда не выбирала мужчин и тем более не спала с ними. После переезда в Бангкок, я заметила, что девушки не испытывают никакого волнения перед тем, как «пойти» с мужчинами, и у этих девушек много денег и много золота. Они могут потратить на съем жилья десятки тысяч бат каждый месяц, носить красивые вещи и говорить хорошо по-английски. Я хотела иметь то, что имеют они и быть той, кем являются они. Я хотела «создать репутацию» моей семье. Но больше всего я хотела, чтобы мать приняла меня обратно и позвала домой.

Кто в ответе?

Чтобы разрешить возрастающие проблемы проституции в Таиланде, Филиппинах, Камбодже и где-либо еще, нужно, прежде всего, обратиться к ситуациям, которые создают эту проституцию. Секс-туризм в противоположность сексу для местных — это единственный путь для 30 000 девушек и женщин поднять их жизненный уровень. Эта цифра не включает себя тысячи девушек, которые предоставляют свои услуги для местных мужчин. Критиковать или осуждать этих девушек или туристов, пользующихся их услугами — все равно, что осуждать любого западного покупателя, приобретающего одежду с наших фабрик или любого потребителя пищи, собранной с полей юго-восточной Азии. Ни работника, ни потребителя не стоит осуждать за существующую эксплуатацию. Осуждать надо государство и бизнес-элиту, которые все это контролируют. Они одни в ответе.

День из жизни 14-летней «работающей девушки»

Одной из многочисленных подработок в первые два года жизни в Бангкоке было место кассира в Фуд центре, ресторане, известным своей тайской и европейской едой. Он находился на улице Сукхумвит, 5. Проживая на Сукхумвит, 93, я вставала в час дня, принимала душ, одевалась и ехала на 26 или 2-ом автобусе за два с половиной бата за билет. Дорога на работу обычно занимала у меня 30 минут. После нескольких часов работы, персонал мог быстро поесть до 7 часов вечера, когда ресторан наполнялся народом. Хотя для служащих выбор еды был ограничен, но она предоставлялась бесплатно.

Когда я заканчивала принимать наличные от клиентов в 11 вечера, я сверяла счета до 11.30. Затем я делила чаевые между работниками ресторана: мы обычно получали от 20 до 40 бат каждый. Это был конец моей рабочей смены. Я шла в ванную и переодевалась в сексуальную одежду, купленную только с одним намерением — привлечь как можно больше внимания секс-туристов. На работе я каждому говорила, что иду на вечеринку. Я шла на работу с видом ребенка с постера ЮНИСЕФ[5]и выглядела абсолютно очаровательной и очень желанной женщиной.