и вновь отправятся в Англию: одни — с семьями и орудиями, чтобы возделывать землю, другие — со щитами, мечами и топорами, чтобы идти дальше и покрывать себя славой. Ивар повторял себе раз за разом, что у него еще будет возможность исправить все… или хоть что-то. Будет возможность доказать, на что он способен и повести за собой людей, свой народ — как говорил отец… Но от этих мыслей горечь не становилась меньше.

— Смотри, Каттегат, — сказал Флоки, положив руку ему на плечо. — Скоро будем дома.

Ивар так глубоко погрузился в размышления, что даже не заметил гряду побережья, темневшую на горизонте.

— Как думаешь, что нам там уготовили боги? — спросил Флоки. Он явно нервничал. Это заметно было по голосу, слишком часто срывавшемуся на высокие ноты, и по жестам — слишком резким и слишком странным даже для него.

Ивар пожал плечами и покачал головой.

— Я все думаю, Ивар, — снова заговорил Флоки спустя некоторое время, когда в очертаниях побережья начали проявляться острые и угловатые линии — постройки Каттегата, — все ли я правильно делал в Англии? Довольны ли мной боги? Или я снова разгневал их, а дома меня ждет наказание…

Ивар прикрыл глаза и до боли стиснул кулаки. Он понимал, о каком наказании идет речь: Ангрбода. Флоки боялся, что боги снова заберут ее. И Ивар тоже боялся этого. Не потому что Флоки совершил что-то неугодное им, а потому что такое совершил он сам. Потому что Ангрбода была важна для него не меньше, чем для своего отца — боги не могли этого не знать. И если уж она была тем даром, который они преподносят и забирают, то наказывать в первую очередь они должны были его, Ивара.

Когда Каттегат можно было уже легко различить вдали, гребцы будто со свежими силами налегли на весла. Драккары неслись по водной глади словно птицы над морем в бреющем полете, словно мифические драконы, резные головы которых украшали их носы.

На пристань высыпали люди, издали завидевшие их приближение — жены, дети, матери и отцы тех, кто возвращался из похода, и тех, кто ушел в Вальгаллу с английских земель.

Ледяной ветер — предвестник скорой зимы — пробирал до костей. Ивар кутался в плотный шерстяной плащ с меховой оторочкой, но это не помогало: его трясло, и он подозревал, что не только от холода. Он вглядывался в силуэты на побережье, ища глазами знакомый, и боялся того, что может увидеть. Точнее — не увидеть.

— Смотри, наши женщины! — громко хохотнув, Флоки ударил его по плечу и указал направление.

На пристани, среди прочих, обнимая друг друга, чтобы согреться, стояли Хельга и Ангрбода.

Ивар приподнялся, оперевшись руками о борт и широко заулыбался — впервые за долгое время. Сердце заколотилось как бешеное, но сейчас он был этому только рад.

Когда их драккар подошел уже близко, Ангрбода отпустила Хельгу и пошла вместе с другими женщинами навстречу по причалу. Флоки не стал дожидаться даже, пока на кнехты накинут швартовы — легко коснувшись борта рукой, он выпрыгнул из драккара и быстро зашагал, почти побежал, к дочери. Он подхватил Ангрбоду на руки — за талию — и покружился с ней на месте. Она запрокинула голову к небу, и ее волосы развевались на ветру. Флоки часто так делал с ней, когда она была еще ребенком. Потом он поставил ее на место, крепко поцеловал в щеку и подтолкнул в сторону драккара, а сам пошел к Хельге.

Ивар не знал, что должен делать. Да и что бы он мог, кроме как неуклюже перевалиться через борт, а потом ползать по доскам причала? Потому просто ждал.

Ангрбода шла ему навстречу, улыбаясь своей обычной улыбкой со вздернутым вверх с правой стороны уголком губ. И смотрела в глаза Ивару теплым, с поволокой, взглядом.

Он схватил ее за плечи и прижал к себе, зарываясь носом в волосы.

— Ты здесь, — прошептал он.

— Здесь. Ты же сам видишь, — усмехнулась Ангрбода и поцеловала его.

Значит, боги все же смилостивились. И, если Ивар и совершил то, что прогневило их, это пока не переполнило чашу их терпения. А может, за этот дар ему еще придется хорошенько послужить им в будущем.