– Тетя, – продолжал между тем ныть Сандро, – тетечка, расскажите! Кто такой Милютин?

Вера вздохнула, как бы покоряясь, и продолжила.

– Я пошла на показ, и там был… – она прикрыла глаза, – он. Это я потом узнала, что он молодой дипломат, служит в МИДе, собирается за границу! А тогда… тогда я просто увидела в первом ряду, напротив, молодого человека с горящими глазами и черными, как вороново крыло, волосами.

Теперь Лиса дернула Ника за руку, а тот повел плечом – отстань!..

– Как он смотрел на меня! – продолжала тетя Вера. – Как смотрел!..

– Ну, ну? – поторопил Сандро. – Его звали Александр…

– Аггеевич, – быстро подсказал Ник.

– Александр Аггеевич Милютин?

Тетя Вера кивнула.

– По-моему, так. Или Александр Александрович! Я тогда совершенно, совершенно забыла, зачем пришла на показ! Я забыла обо всем на свете!.. Хотя Зайцев подошел ко мне, сам Зайцев! Когда все закончилось! Девчонки потом говорили, что это первый и единственный случай, когда он сам подошел и пригласил меня в свой модельный дом! Слава Зайцев сказал: «Девушка, вы не хотите стать демонстратором?» Тогда это так называлось – демонстратор одежды. Так вот: «Девушка, если вы согласитесь, я принимаю вас в штат с сегодняшнего дня, идите в отдел кадров и оформляйтесь! Мы поедем с показами в Берлин, в Белград, в Брно, вы покорите своей красотой все эти города!»

– И вы сразу все поняли, что он говорит, Зайцев? – с интересом спросила Лиса. – Нет, серьезно! Я вот никогда не могу Зайцева понять! Он бабушке шил. И приезжал. И меня сажали на диван, чтобы я не мешала, потому что с дивана я слезть не могла. Он все время что-то говорил, а я никогда не могла разобрать. Я думала, он иностранец.

Тут все уставились на Лису, словно неожиданно обнаружили, что среди них инопланетянин, и этот инопланетянин почему-то произносит речи на человеческом языке!..

– А пото-ом, – продолжала Лиса, – мы уже к нему в ателье ездили. Ну, это бабушка так называла – ателье. В дом моделей на самом деле!.. И опять он все говорил, говорил, и я ничего не понимала, а бабушка надо мной смеялась.

– Твоей бабушке шил Зайцев? – вдруг удивился Сандро.

– Ну, не только Зайцев, – протянула Лиса. – Еще Ральф, ну, который Лорен и Франко Москино тоже, но их я понимала сразу!..

– Какая чушь, – сказал Слава, не модельер, а сын тети Веры. – Какая убогая чушь! Мама, не обращай внимания! Люди этого поколения не умеют выражать свои мысли и часто лгут. Даже статистика такая есть!

– Чего это я лгу?! – возмутилась Лиса.

– Надо же, – вмешалась Наталья Александровна, глаза у нее были веселые, – странно, но я ничего этого не помню, Верочка! Никаких твоих… приключений, да еще в Доме моделей!..

– У меня не было никаких приключений, Ната! У меня была одна большая любовь, и она окончилась трагически! Трагически! – Вера повела рукой, отметая возражения. – Слава, сынок, прости меня, но твоего отца я любила не так, как… того, единственного!..

– Я понимаю, мама.

– Фамилия вашего кавалера была Милютин? Точно? – продолжал приставать Сандро.

– Да, да, но я потом узнала его фамилию, когда мы начали встречаться, он был для меня просто Сашей! И он не кавалер! Он был предназначен мне судьбой! Боже мой, неужели его убили?!

– При чем тут мы с братом? – сам у себя спросил Ник. – Как мы можем быть связаны с кавалером нашей тети?..

– Почему ты не вышла за него замуж, мама? – тихо спросил Слава и присел перед Вериным креслом на корточки. – Что случилось?..

Тетя всхлипнула.

– Мне не разрешили. Родители запретили мне даже думать об этом!..

– Почему?

– Он должен был работать за границей. А мой папа был коммунист и считал, что за границей меня ждет гибель. Моя мама к тому времени уже умерла, и папа надо мной трепетал, просто трепетал! Помнишь, Ната? Если даже не застрелят милитаристы – тогда кругом были милитаристы, и в Советском Союзе их все боялись, – я попаду в лапы буржуазных развратников. Так папа считал.

Вера всхлипнула еще горестней. Слава торопливо вытащил откуда-то из недр брюк носовой платок и подал ей. Она утерла глаза.

– Ната, ты же должна помнить!

– Я помню, – согласилась Наталья Александровна как-то так, что понятно стало, что ничего она не помнит.

– Папа не разрешил, запретил! И Саше пришлось от меня отказаться.

Лиса вздохнула и возвела к потолку глаза. В середине потолка была красивая розетка с лепными лепестками, а в середине розетки красивая люстра с серебряными листьями.

– А я бы все равно вышла замуж, – объявила Лиса, рассматривая розетку. – Даже если бы мне все запретили – и папа, и мама, и бабушка…

– Замолчи сейчас же, – тихо и грозно сказал Ник ей на ухо. – Тебя никто не спрашивает.

– Мы так ничего и не узнали, – заметила Наталья Александровна. – Ты говорила бы толком, Вера!.. Что было дальше? С тем твоим Милютиным? Он уехал, и все? Ты больше никогда его не видела?..

Вера покачала головой. Слезы стояли у нее в глазах.

– Наше расставание было ужасным! Саша ничего не хотел слышать… про милитаристов и буржуазный разврат!.. Он не понимал, почему я не могу уехать с ним! Его направляли в Бухарест, кажется, или в Будапешт! Он звонил мне по сто раз в день, я рыдала у телефона и не отвечала, а когда брала трубку, только повторяла, что никогда не смогу пойти против воли родителей!.. Он мне писал! Он написал мне несколько мешков писем!.. Я перечитывала их каждую минуту!.. Потом о письмах узнал папа, и их стали перехватывать. Но я все равно читала те, что уже получила!..

– Перехватывать письма? – переспросил Ник. – Кажется, кардинал Мазарини перехватывал письма королевы Анны… И строил ей козни.

– Интриговал, – подсказал Сандро.

– Как можно перехватывать письма? – поинтересовалась Лиса недоверчиво. – Дублировать на другой мейл, что ли? Или как?..

– Замолчите! – вдруг крикнул Слава, и они в изумлении на него уставились.

У него был красное и гневное лицо.

– Замолчите сейчас же! – повторил он и дернул подбородком. – Вы все!.. Мама… исповедуется! Никто этого не знал, даже я!.. А вы!..

– Славик, не надо, – тихо и устало сказала тетя Вера.

– Ну, ты же не обижаешься, Верочка, – бодро заявила Наталья Александровна. – Они молодые, их не слишком интересует, кто и как был в нас влюблен сорок лет назад.

– Как раз интересует, – заспешил Ник. – Нас интересует этот человек, Александр Аггеевич Милютин! Извините, тетя Вера!.. У вас сохранились те старые письма?

– Зачем они тебе? – Тетя опять вытерла глаза. – В них все не так, как сейчас. Там слезы, любовь, горе двух разделенных душ, нежный шепот…