Арес: Она кого-то защищает, но это не Марк. Не может быть, чтобы эта девушка сделала все одна.

В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ЕГО «СЛАДКАЯ» звучит больше как обращение к маленькому ребенку. К маленькому, неразумному ребенку. Я не знаю, что изменилось между нами, кроме того факта, что его бывшая упоминается почти в каждой статье, хотя ее официально даже не арестовали пока. (Я все жду, когда напишут об этом!)

Девушкой Бэка Резерфорда быть непросто. Временами. Например, когда он просит сделать что-нибудь, чего ты не хочешь. (Нет, не в этом смысле, извращенец.) Я говорю о поездках вместе с ним на байке без шлема, о прогулках в два часа ночи, которые подразумевают, что я должна выскользнуть из дома тайком. Моя мама однажды меня поймала, и теперь она считает, что мне нужно пойти к специалисту, чтобы обсудить все свои чувства. Моя мама придает большое значения чувствам, что, наверное, неудивительно, учитывая, что она зарабатывает тем, что выслушивает душевные терзания других людей.

Ты, должно быть, знаешь о том, что именем Бэка бросаются в Интернете. Это очень раздражает. Я даже не знаю, в курсе ли он происходящего, поскольку он не пользуется социальными сетями (и социальными навыками тоже, ха). Он удалил свою страничку в «Фейсбуке», когда они с Табби расстались.

Он отвечает на мои сообщения с горем пополам. Кажется, я уже об этом говорила, да? Ну, сегодня все хуже, чем обычно. Я вообще не могу с ним связаться, и он так и не появился прошлой ночью, хотя должен был. Я думаю, парни иногда вообще не понимают, через что мы проходим, чтобы подготовиться к встрече. Вот я, например. Каждый раз, когда я получаю его сообщение «ты где», я принимаю душ. Я бреюсь везде. Я втираю в тело лосьон, который, как я знаю, ему нравится. Я наношу макияж, хотя я только что смыла его, готовясь ко сну. После этого я отвечаю: «Я здесь!»

(Восклицательный знак – это перебор, да? Моя подруга Тесса говорит, что восклицательные знаки – признак отчаяния. Но Тесса в то же время встречается с одним и тем же скучным парнем уже четыре года и пробовала только миссионерскую позу.)

После школы я уже закипаю, когда раздается звонок в дверь, и я уверена, что это Бэк, который пришел днем ради разнообразия. Только вот, когда я открываю дверь, одетая лишь в майку и трусики, я понимаю, что это не Бэк. Это полицейский, причем весьма молодой. Его глаза едва не вываливаются из орбит, затем возвращаются на место, когда я прячусь за дверью.

– Извините, – говорю я. – Я думала, что пришел кое-кто другой.

– Луиза Чемберлейн?

– Да. Что случилось?

Только вот я уже знаю, что именно, да? Это наверняка как-то связано с Табби. Я знала, что в конце концов копы доберутся и до меня. Они уже допросили кучу других людей: Элли, Бриджет, Бэка (удачи им в том, чтобы вытянуть из него хоть слово), даже мистера Мансини.

– Ваша мать дома, мисс Чемберлейн?

Что ж, такого я не ожидала. Во-первых, моя мать всегда на работе, и, блин, лучше бы ему не быть тем самым чуваком, с которым мама переспала на выходных, когда ушла отдыхать с подругами. В моей голове у него много лиц. Он уродливый, красивый, с бородой, голубыми глазами, высокий, приземистый… Она ни разу не упомянула его имени, отзываясь о нем как о «своей ошибке», как будто он не человек, а какая-то ее вещь. Я ненавижу представлять себе свою мать, пьяную в баре, орущую под какую- нибудь ужасную песню группы, на чьем концерте она была в девяностых, еще до моего рождения, после которого она остепенилась. Ненавижу представлять, как она флиртует с каким-то левым чуваком, который сделал ей комплимент и угостил выпивкой, а потом она уехала к нему домой.

– Ее нет дома, – сухо отвечаю я. – А зачем она вам?

Он не отвечает. Он слишком молод для моей мамы, но, может, это как раз в ее вкусе. Может, в ее вкусе кто угодно, кроме моего отца.

– На самом деле мы и с вами тоже хотели бы поговорить. Это касается Бэка Резерфорда.

Мою шею начинает заливать краска, хотя я и так знаю, что она уже и так покрылась пятнами, потому что именно в районе ключиц отражаются все мои эмоции: стресс, смущение, желание, тревожность. На моей шее появляется самое уродливое ожерелье в мире – красное и пятнистое.

– А что с ним?

Он протягивает руку к карману и дает мне свою визитку.

– Позвоните мне, когда вам будет удобно. У меня есть пара вопросов.

Я беру визитку. И вдруг осознаю, что он не хочет проходить в дом, потому что дома только я – девушка-подросток в нижнем белье. Я ничего плохого не сделала.

Я говорю, что позвоню ему (нет), и закрываю дверь. Из окна я наблюдаю за тем, как он уходит. В его походке вообще нет ничего развязного. На визитке написано, что его зовут детектив Блейк Стюарт. Я забыла посмотреть, есть ли на его пальце обручальное кольцо, но, может, я и не забыла, ведь оно не имеет значения. Маленький кусок металла ничему не мешает.

Я возвращаюсь на второй этаж и открываю ноутбук. Раньше я регулярно проверяла «Вестник», следя за новостями по делу Табби, но теперь ее лицо не только там, а просто везде. Перес Хилтон[12] превратил ее в мем. Я не могу отделаться от мысли, что Табби была бы в восторге от внимания.

Затем я открыла для себя «Острые грани преступлений». Не спрашивай, как. Однако теперь это стало моим новым увлечением. Звучит ужасно, но разве не все в этой истории ужасно?

Вчера был опубликован новый пост «Хорошая девочка испортилась?». Как будто она перезревшее авокадо. Тебе доводилось читать? Это, в общем, довольно хорошая публицистика.

Я обновляю страницу, читаю новые комментарии. Защитники Табби. Мерзко.

Не верь тому, что читаешь. Не верь тому, что видишь. Каждый раз, когда они показывают Табби выходящей из офиса своего адвоката, ее рубашка застегнута на все пуговицы, а глаза круглые от испуга. (Откуда они постоянно знают, где она появится? Кто они на самом деле? Она командует всем этим спектаклем, уверяю тебя.)

Она их любимица. Они намерены доказать, что она его не убивала. Помнишь, что она сказала «Вестнику»? То, что она была напугана.

Очень напугана. Напугана настолько, что позаботилась о том, чтобы наклеить искусственные ресницы. И они на это купились. На ее слезы, на то, как тряслись ее руки. Она обожает этот процесс становления скандально известной. Ее страничка в инсте до того, как ее удалили, была открытой, и там была куча селфи со множеством фильтров и цитаты Мэрилин Монро, которые любит лепить к своей жизни каждая стерва. «Если вы не можете общаться со мной, когда я в плохом настроении, то не заслуживаете меня в хорошем».

Но теперь правда всплывает наружу. Теперь, когда был обнаружен рюкзак и все эти гадкие сообщения, это лишь вопрос времени, когда появится очередная сенсация. И все, что я скажу после этого, будет лишь: «Я же говорила».