Между тем атмосфера в затянутом табачным дымом подвальчике постепенно накалялась. Многие уже были пьяны, и то в одном углу зала, то в другом вспыхивали ссоры. Но ни одна из них так и не разгорелась по-настоящему – из табачного облака немедленно возникали одна-две внушительные фигуры и по-матерински заботливо наклонялись к буянам. Неизвестно, какие слова произносил при этом громила, но действие они производили удивительное. Самые неукротимые скандалисты тут же смирялись и пили со своими противниками мировую. Система работала безотказно. По-видимому, склонный к веселью повар Ашот пользовался среди своих клиентов непререкаемым авторитетом. Гурову пришло в голову, что такое подчеркнутое миролюбие наверняка может иметь и оборотную сторону. Очень легко было себе представить, что может ожидать человека, несведущего в здешней иерархии, – расправа не заставила бы себя ждать.

Крячко пробыл среди своих новых друзей не менее получаса. Наконец он вернулся, слегка пьяный и очень довольный. Брякнувшись на стул, счастливо посмотрел на Гурова, ухмыльнулся и налил себе вина.

– Я вижу, ты вовсю пользуешься предложением хозяина, – заметил Гуров. – Веселишься как ребенок.

– Все для дела, Лева, все для дела, – торопливо произнес Крячко и отхлебнул из бокала. – Ты же знаешь, что я никогда не теряю головы… Ну разве что иногда… И между прочим, я кое-что выяснил, Лева! – Он положил локти на стол и приблизил свое лицо почти вплотную к лицу Гурова. – Видел этих мужиков? Между прочим, те еще кадры… Насчет своих дел темнят, но я так понял, что эти ребята перегоном левого спирта занимаются. Ну, это хрен бы с ними – мы все-таки не на службе. И заботы у нас сейчас другие. Я с ними издалека начал. Про баб сначала, про погоду, про рыбную ловлю. Все как полагается. Анекдотов пару свежих затравил… Одним словом, контакт нашел. Ну а там уж исподволь забросил удочку насчет нашего Грека.

– А они что?

– А самое смешное, Лева, что этого Грека тут едва ли не каждая собака знает. Он здесь регулярно отмечается, раза два в месяц – это уж точно. Хотя сам проживает то ли в Абхазии, то ли в Грузии. Богатый и уважаемый человек. Вот только откуда его богатство произошло и чем он вообще занимается – это темный лес. Об этом тут говорить не принято – так я понял.

– Ну, это-то мы еще и в Москве знали, – заметил Гуров. – Про его богатство и темный лес. Тут ты ничего нового не узнал.

– Не скажи, – покачал головой Крячко. – Во-первых, я узнал, где он обретается, когда в Каменку наведывается, и с кем он тут дружбу водит.

– Ну и? – нетерпеливо сказал Гуров.

Крячко торжествующе посмотрел на него и залился беззвучным смехом – спиртное все-таки давало о себе знать.

– Дружит он исключительно с серьезными людьми. Мэр, начальник милиции, прокурор, самые влиятельные бизнесмены – вот его первые друзья. А живет он знаешь где? Не поверишь! В санатории, где директором была убитая Анна Владимировна Глезина! Ему там шикарные апартаменты предоставляют всякий раз, как он приезжает. Вот такие пироги, Лева!

Гуров нахмурился:

– Постой, это что же получается? Дудкин едет сюда, чтобы выпросить денег у Грека, который живет в санатории, которым заведует женщина, которую Дудкин якобы убивает? Причем убивает Дудкин как раз накануне окончательных переговоров о займе. В тот момент, когда должна была решаться его судьба? Черт знает что такое! Теперь Дудкин исчез, его ловит вся милиция, а его и след простыл. Сдается мне, что все это далеко не случайно. Это убийство, эти деньги, Грек, Дудкин, Глезина – все это звенья одной цепи. Таких нелепых совпадений просто не может быть.

– В жизни всякое бывает, – философски заявил Крячко. – Но в данном случае я думаю то же самое, что и ты. Эта женщина каким-то образом встряла между Греком и Дудкиным – может быть, сама того не ведая, – и поплатилась за это жизнью.

– Вопрос только в том, кто получал с нее должок, – сказал Гуров. – Убить человека ножом – женщину особенно – не каждому, согласись, под силу. Не верится мне, что наш избалованный, привыкший к комфорту продюсер стал вдруг баловаться ножом. Что-то здесь не так, а что – никак не могу понять. Слишком мало мы знаем. И на местных коллег надежды никакой, к сожалению. Если начальник УВД действительно дружит с Греком, ничего удивительного, что нас даже на пушечный выстрел не подпустят к расследованию. Но ведь получается так, Стас, что Дудкина-то, скорее всего, подставили!

– Запросто, – кивнул Крячко. – Да! Совсем забыл тебе сказать. Еще один слушок на эту же тему. Говорят, покойная была любовницей самого начальника милиции. И любил он ее без памяти – даже от жены не скрывался. А теперь после ее смерти поклялся лично пристрелить убийцу, чем бы это ему ни грозило. Ни перед чем, говорит, не остановлюсь ради светлой памяти погибшей Анны…

– Час от часу не легче! – пробормотал Гуров. – Ты меня совсем запутал. Но ведь милиция ловит-то совсем не Дудкина! Хотя это может быть просто финт для отвода глаз. Если Кирилл Борисович собственноручно решил расправиться с убийцей… Но, однако, ты его видел, Стас. Ты можешь поверить, что этот человек сгорает от неутоленной мести?

– Не могу, – мотнул головой Крячко. – По-моему, Рахманов – жук еще тот. Если он и решится прикончить кого-то, то только если уж совсем подопрет. И капитан еще этот…

– Да, капитан, – задумчиво сказал Гуров. – Задал нам задачку этот капитан. Я вот все думаю, зачем он нас сюда направил? Собирать сведения о Греке, которого, как ты говоришь, в городе каждая собака знает?

– Да, а лучший его друг, Рахманов, даже не догадывается о его существовании, – хмыкнул Крячко.

– Одним словом, давай-ка отчаливать, – сказал Гуров. – Пока все тихо. Сделаем так – ты иди к выходу, а я пока расплачусь, да заодно прикину, не пасет ли нас кто. И сам не зевай, понял?

– Не первый раз замужем, босс, – ответил Крячко.

Он, не торопясь, допил вино, промокнул губы салфеткой и поднялся. Гуров со своего места следил, как он пробирается через погребок к выходу, подмечая заодно, какое впечатление производит это на окружающих. Крячко скрылся за дверью. И в тот же самый момент из-за соседнего столика, не сговариваясь, встали двое в белых пиджаках и быстро пошли через зал. «Кажется, началось? – с тревогой подумал Гуров. – Семеро против двоих – многовато. Да еще неизвестно, сколько их там на подхвате. Ну что ж, что выросло, то выросло. Только бы обошлось без огнестрела – это нам уж совсем ни к чему».

Вдруг словно ниоткуда перед Гуровым возник разгоряченный и жизнерадостный Ашот. Он наклонился над ним и отеческим тоном поинтересовался:

– Всем доволен, дорогой? Может быть, еще чего хочешь? Говори, не стесняйся! А куда это твой товарищ пропал? Не нравится что-то? Вино не нравится? Барашек?

– Все нравится. Спасибо. Просто пора нам, – сказал Гуров. – Вот расплатиться хочу.

Он достал из кармана бумажник и краем глаза увидел, как вся компания в белых костюмах встает из-за стола. Они-то и не думали расплачиваться, но Ашота этот факт, похоже, нисколько не волновал. Правда, не исключалось, что они заплатили вперед.