Раз должна, значит, так оно и есть, — ответил один из работников и отошел на сухое место под навесом.

Полковник направился к центральному флигелю. Он уже не помнил, сколько раз приезжал сюда прежде и с кем здесь встречался. Сейчас он искал только Жасмину и должен был ее непременно найти.

Стефка отпрянула от окна. Как не вовремя прибыл этот незваный гость. Она все еще ощущала трепет губ Бодурова. А если в самом деле осуществится то, о чем она мечтала, что тогда? Стефка обернулась к Бодурову, но его уже не было: вышел в другую комнату. А как ей хотелось продолжить разговор!..

За дверью послышались шаги и постукивание трости полковника.

— Какая приятная неожиданность, — встретила его улыбкой Стефка. — Целую вечность не виделись!

С его одежды прямо на пол стекала вода, но это ничуть не смущало полковника. Он внимательно осматривал комнату, словно ища кого-то. Потом его взгляд остановился на лице Стефки.

— Ничего нет хуже незваного гостя, — сказал он и, не дожидаясь приглашения, опустился на диван.

— Ну что ты такое говоришь! Я несколько раз передавала тебе приглашение. И сейчас ты нужен мне, как друг.

— Польза от меня всегда равнялась нулю, — пошутил полковник, но Стефка продолжала:

— Нам самое время припомнить те дороги, по которым мы шли до сих пор и по которым следуем сейчас.

Хозяйка имения вдруг ощутила острое желание выгнать полковника прежде, чем поймет цель его прихода.

— Страшная буря. Дороги совсем развезло, — проговорил Велев.

— Прошлой ночью исчезли мои собаки, все пять собак, которыми ты так восхищался.

— Весьма печально!

— Завтра, вероятнее всего, исчезнем и мы сами.

— Никто не знает, сколько кому суждено прожить, — пожал плечами полковник.

— Я хотела бы знать, где же твое место при нынешней ситуации?

— Сложный вопрос, — холодно улыбнулся Велев. — И хотя я пришел совсем не за тем, чтобы выяснять это, все же скажу тебе то, что думаю. Каждому хватит места на этом свете, только бы он сам его не заплевал.

— А когда другие его оплевывают, когда эти другие разбивают жизнь твоих детей? Где тогда наше достоинство, господин полковник?

— Жизнь Венцемира в опасности, — сказал Велев, понимая, что любой спор сейчас неуместен и опасен. Ему нужно было спасать сына.

— Ты сам виноват. Ты продался коммунистам.

— Нет! Его предали, причем очень подло предали те, кому мы оба с тобой верили.

— Не будем говорить о подлости, потому что... — Стефке захотелось быть откровенной до конца, но Велев, нахмурив брови, прервал ее:

— Венцемир потерял почву под ногами. Совсем запутался. Мы обязаны поддержать его, даже если что-то и потеряем на этом. Я пришел к Жасмине.

— Она в соседней комнате.

Стефка повернулась к нему спиной и больше не произнесла ни слова, хотя ей хотелось спорить, доказывать, что именно она больше всех страдает, что никому до этого нет ни малейшего дела.

Полковник Велев взял фуражку и вышел из гостиной.

В соседней комнате его уже ждали. Жасмина лишь частично слышала их разговор. Она тоже хотела поговорить с теткой, но та вечно была занята.

Жасмина встретила полковника стоя. Это означало, что разговор должен быть кратким. Они поняли друг друга с первого взгляда, в котором не было ни стеснения, ни снисхождения.

— Ты нужна нам, — сказал полковник, остановившись у двери.

— Это не имеет смысла! — ответила Жасмина. Помня о его раненой ноге и о возрасте, она предложила ему сесть, но при этом подумала: «А он подал бы мне стул, если бы я пришла к нему за помощью?»

— Венцемир должен нести ответственность только за свою долю вины, — сказал Велев.

— Но что же я могу сделать?

— Многое. Хотя бы пойти к нему... на правах близкого человека. Тебе одной он может сказать всю правду.

Жасмина молчала.

— Я не вмешиваюсь в твою жизнь, — продолжал полковник. — Я хорошо знаю и недостатки Венцемира, но он мой сын. Пойми! Я не имею права быть ему судьей, особенно теперь. У каждого есть сердце, и каждый хорошо знает лишь себя... — Из груди полковника вырвался тяжелый вздох. — Ему грозит опасность, а у меня такое чувство, что не он один во всем виноват. Похоже, что Венцемир хочет воспользоваться случившимся, чтобы погубить себя, стать мучеником в глазах окружающих и тем самым доказать свою правоту. Я не стану его жалеть, если он действительно виновен, но не хочу, чтобы он брал на себя еще и чужой грех.

Полковник выражал мысли точно и в своих поступках был бескомпромиссен. Такие люди нравились Жасмине, и она подумала, что никогда не испытывала неприязни и отцу Венцемира. Он всегда разговаривал с ней на равных.

— Он не знает, что такое любовь, — вырвалось у нее, хотя старый Велев не заслуживал того, чтобы ему говорили эти слова.

— Не попрекай его, — ответил он.

— Он делает лишь то, что ему выгодно, а до других людей...

— И все же, несмотря ни на что...

— Хорошо. Я сделаю все необходимое, но запомните: это только ради вас! — проговорила Жасмина. Она приняла это решение внезапно, неожиданно для самой себя. Жасмина пыталась скрыть волнение, но, заметив, как пульсирует жилка на лбу полковника, не сумела сделать это. Она искренне пожалела его.

— Я должен знать, виноват ли он в том провале, который произошел на батарее. Это пятно ему никогда не смыть.

— Что еще? — спросила Жасмина, хотя почувствовала, что он уже все сказал. Ей хотелось узнать как можно больше. Она надеялась услышать что-нибудь о Велико, о котором не смела спросить.

— Запятнана офицерская честь Венцемира. Сбежали солдаты. Они унесли замки от орудий его батареи. Ответственность за это целиком ложится на него. Но истина — явление многообразное.

— А если Венцемир виновен?

— Тогда он умрет!

— Ну а если не виновен?

— Тоже может умереть, но с честью.

— Я попробую! — Жасмина продолжала думать о Велико, которого ей