Бугристый панцирь саратана окрасился в синевато-черный цвет. Чудовище издыхало.

У него были выжжены глаза. Какой-то безымянный герой — а может и героиня — умудрились это сделать. Как — неизвестно. Подкрасться к саратану невозможно — слишком стремительны и проворны его щупальца. Но, так или иначе — глаз его лишили. А потом к ослепшему чудищу подобрались люди и смогли вогнать под жесткий панцирь заостренное бревно. Их тела лежали неподалеку: просто так расстаться со своей жизнью саратан им не позволил.

Но это было единственное убитое чудовище. Остальные, завершив разгром, ушли в морскую глубь.

Любомысл мало что соображал от пережитого и увиденного. Мальчишка бесцельно подошел к воде, долго смотрел на лизавшие гальку волны и уселся на мокрый замшелый валун.

В устье недалекой речушки он увидел плывущую русалку. Мертвую. Истерзанную так же, как и люди. За ней медленно и величаво проплыла еще одна. Тоже мертвая. На мелкой водной ряби недвижимо распластался широкий хвост. Только чешуи никакой он не увидел. Внизу тела, там, где у людей ноги, шла гладкая серебристого цвета кожа. А маленькому Любомыслу говорили, что русалки бессмертны. Оказывается, это не так.

Любомысл никогда не видел русалок. Не довелось, хотя, как и вся остальная ребятня, часто ходил в лес и на речку. Он слышал только рассказы про них. Ничего плохого о русалках не говорилось. Но и хорошего тоже было мало. Просто люди и русалки — это жители разного мира. Видимо, и водные духи не могут противостоять чудищам моря. В небольшой лесной речушке они не могли скрыться от саратанов.

Сейчас Любомысл лишь равнодушно скользил бездумными глазами по телам русалок. Это раньше он с криками бы бросился в деревню, созывая людей. Сейчас деревню смели с лица земли, и созывать было некого.

Любомысл сидел долго. Весь вечер смотрел в морскую даль, переждал короткую бессонную ночь, а утром все таким же безразличным взглядом смотрел, как на волнах заиграли отблески первых солнечных лучей. Он не испытывал ни горя, ни радости. Ничего. Мысли куда-то ушли. Так он просидел весь день…

Любомысл не сразу увидел, как из-за дальнего скалистого мыса вынырнули два черно-синих с белой грудью драккара. Ветер надувал прямоугольные полосатые паруса. Украшавшие нос корабля головы драконов важно кивали длинным пологим волнам. От этого казалось, что чудовища беседуют с морем.

Мальчишка скользнул по тугим парусам равнодушным взглядом и снова уставился в морскую даль. Подумаешь — драккары. На таких красивых ладьях ходили по морям их ближайшие соседи — бородатые, суровые, носившие дивные рогатые шлемы вестфолдинги. Любомыслу случалось и раньше видеть их.

Вестфолдинги порой заглядывали в затерянную вендскую деревушку. Они предлагали на обмен разный занятный, а порой очень необходимый в лесу товар. Говорят, в иных странах они грабили прибрежные селения. Но это отдаленное побережье ничего такого не знало. К чему? Соседям лучше жить в мире. В хорошую погоду Любомысл часто видел на краю моря темные расплывчатые черточки. Это проглядывались острова Вестфолда Там начиналась земля викингов.

Драккары неторопливо приближались к берегу. На них убрали паруса, и викинги пошли на веслах. Прошли вдоль того места, где была деревенька. Вернулись. Прошли еще раз. К берегу вестфолдинги не приставали. Видимо, их тревожил увиденный разгром.

Наконец, носы кораблей ткнулись в берег. Над серой галькой застыли искусно вырезанные драконьи головы.

Викинги споро попрыгали на сушу. Какое-то время они молчали и не отходили от драккаров. Поражались увиденному. Даже для них, пенителей волн, морских воинов — привычных к виду крови и к самой смерти — зрелище было жутковатым. Раскатанная по бревнышку деревня; всюду пепел от сгоревших домов; он тонким слоем покрыл истерзанные тела… А недалеко от драккаров лежало сдохшее морское чудище…

Саратаны! Сказочники-скальды вестфолдингов часто рассказывали об этих чудовищах. Да и сами они иногда встречали их в океане. Но в море, средь волн, это одно. Там если замечалось что-то схожее со щупальцем саратана или с его тушей, то сразу налегали на весла. Ведь если саратан заметит драккар — это неминуемая смерть. От морского чудища невозможно скрыться. Но над водой, как правило, виднелась только верхняя часть саратана. И оказалось, что чудище стократ страшнее, если лежит на берегу. Даже издохшее.

Вестфолдинги окружили тушу чудовища и о чем-то возбужденно переговаривались отрывистыми, непривычно звучащими для вендского уха словами. Викинги размахивали руками, описывая размеры клешней и клюва-пасти.

Любомысл равнодушно посмотрел на них, а потом снова отвернулся и уставился в морскую даль. Эти люди уже ничем не могли помочь его деревне.

Наконец один из них, высокий, на голову выше остальных викингов, заметил мальчишку, что сидел поодаль от драккаров и, казалось, не высказывал никакого любопытства. Он что-то резко и отрывисто крикнул. Судя по всему, это был предводитель викингов. Ярл.

Викинги умолкли, насторожено глядя на Любомысла. Кое-кто даже сжал черена мечей. Видимо вестфолдинги сочли, что маленький мальчик, сидящий на валуне, и безучастно смотревший в морскую даль — морок. Или того хуже — выходец из мира мертвых, неупокоенный мертвец, что чудом ушел из ледяных пустынь богини Хелль. Живое мясо рычит, а этот мальчишка…

Ведь выжить в бойне, что учинили саратаны в прибрежной деревне, не смог никто. Полегли даже сильные мужчины-охотники.

Вон лежат их изувеченные трупы. А этот мальчишка спокоен, словно ничего не произошло. Даже не смотрит в их сторону, словно они не викинги, что наводят ужас на многие воды, а простые мореходы. Тут что-то не так!

А ярл, неторопливо меряя берег длинными шагам, пошел к Любомыслу Мальчик сидел недвижим и опомнился лишь тогда, когда галька под ногами вестфолдинга захрустела совсем рядом.

Любомысл безучастным взглядом окинул высокие, в соляных разводах, сапоги вестфолдинга, короткий меч и обшитую железными пластинами кожаную безрукавку. Смотрел равнодушно — словно видел воинское снаряжение по сто раз на дню.

И только потом Любомысл поднял голову и задержал сухие глаза на жестком обветренном лице ярла.

В голубых глазах викинга блеснул огонек любопытства. Вроде бы перед ним в самом деле сидит мальчишка, живой человек, а не тень, чудом выбравшаяся из мира мертвых.

Низким и хриплым голосом ярл что-то сказал и махнул рукой, указывая на издохшее чудовище. Любомысл пожал плечами и промолчал. Он плохо понимал наречие Вестфолда. Хоть детвору и учили грамоте, но языка ближних соседей еще не касались: были другие, более насущные дела.

Викинг, кивнув на саратана, терпеливо повторил вопрос. На этот раз Любомысл его понял: вестфолдинг говорил по-вендски.

— Сколько их было?

На этот раз Любомысл понял, что от него хочет викинг. Мальчик пожал плечами: не все ли равно, сколько было саратанов? Чудовища принесли смерть в его род. Он не знает.

— Много… — односложно ответил Любомысл и, отвернувшись, вновь уставился в морскую даль. Не все ли равно?