на приличную сумму. Двадцать пять процентов — не предел. Лучше оставить деньги в немецких банках. Целее будут.

Фризе внутренне сжался. Он же ни словом не обмолвился банкиру о том, откуда получает наследство! «Молва растет, распространяясь?» И все, все, все: власти, бандиты, олигархи, внимательно следят за тем, как он распорядится наследством, чтобы не упустить момент и наложить лапу на «свою» долю?

ГДЕ ТОНКО…

Дюймовочка не давала о себе никаких весточек, не откликалась на звонки. Да и делиться с ней такой оглушительной новостью Владимир считал преждевременным: а вдруг все сорвется? Какой-нибудь немецкий крючкотвор обнаружит изъяны в документах? Найдутся другие претенденты на наследство?! В глубине души он был уверен в благополучном исходе, но боялся спугнуть удачу.

Телеэкраны выглядели холодно и неприступно. Как врата в чужой таинственный мир. Как вход в Зазеркалье. В них даже не отражались окружающие предметы.

«Они у меня особенные, что ли? — подумал Фризе. Раньше он никогда не обращал внимания на это. — Готовы к телепортации? — спросил он громко и усмехнулся: — До чего можно додуматься, если нервишки гуляют. Вот мы сейчас в это Зазеркалье и заглянем!»

Он взял с журнального столика пульт дистанционного управления и нажал, не глядя, на одну из кнопок. У сыщика мелькнула мысль, что там, в ближнем Зазеркалье, только и ждали момента, когда он включит телевизор: прямо в него целился из огромного кольта бритоголовый тип с белесыми глазами. Тип был таким реальным, а дуло — безапелляционным, что Владимир переключился на другой канал. Здесь, приятная во всех отношениях, женщина рекламировала в уютном клозете чудесное чистящее средство «Доместос».

Фризе выключил телик: когда с ним захотят пообщаться «оттуда», выключенный телевизор не помеха. Такие вот умельцы.

Некоторое время он сидел расслабившись в уютном кресле, и мысли, одна обгоняя другую, проносились в голове, и он даже не пытался за них цепляться. Никчемные были мысли, суета сует. О том, что надо бы провести в квартире капитальный ремонт (от этой мысли сердце даже сбилось с привычного ритма), купить наконец гараж (сколько можно просыпаться среди ночи, разбуженным сработавшей сигнализацией), позвонить Берте, отвезти белье в стирку, выяснить, почему так неожиданно и надолго исчезла Дюймовочка?

«Все надо, надо, надо, а я совсем распоясался. Палец о палец лень ударить!» — подумал Владимир и вспомнил слова одного старинного классика:

Ум недозрелый, плод недолгой науки,

покойся, не понуждай к труду мои руки.

Кантемир вернул Фризе к насущным проблемам.

«Не такая уж недолгая у меня была наука! Молдавского господаря, вот вспомнил! — рассердился он. — И не время мне думать о ремонте квартиры. У меня дела поважнее! С призраками общаюсь! Интересно, что бы сказал по этому поводу великий экспериментатор Тесла?»

Надежды на то, что на телеэкране появится Тесла, не было. Но под рукой у сыщика — в книжных шкафах, что обступали его со всех сторон, — были и другие мудрецы. Он обвел глазами полки. Древние греки и римляне, энциклопедии… У кого найдешь ответ на мучающие его вопросы? Наверное, только у времени. Еще в университетские времена Фризе прочел у одного мудреца: «…если бы люди понимали разницу между невозможным и необычным, между противным природе и противным нашим представлениям, тогда бы они не впадали ни в доверчивость, ни в недоверчивость…» Фризе такую разницу понимал. Но от этого ему было еще труднее.

Потом прошел на кухню, открыл холодильник. Равнодушным взглядом скользнул по своим запасам съестного. Даже любимая свинина на косточках не вызвала у него интереса. Аппетит словно напрочь отключился.

Владимир вернулся в гостиную, подошел к бару. Ни водка, ни коньяк, ни виски «не легли на душу». От эйфории, которая, как казалось Фризе, теперь не покинет его никогда, не осталось и следа.

«Плохо, сыщик, плохо!» — сказал он громко и покосился на экран телевизора. За непроницаемым черным экраном угадывались направленное на него дуло кольта и дама с флаконом «Доместоса». Малое Зазеркалье Владимира не прельщало, а большое не хотело выходить с ним на связь.

Сыщик взял бутылку белого французского вина — только чтобы, как-то скоротать время, — и прилег на диван. Он даже не потрудился открыть бутылку штопором, как поступал даже с ординарными винами. Просто вышиб пробку ударом кулака о донышко. Пробка глухо ударилась об экран телика.

«Получай, проклятая черная дыра! — подумал он с удовлетворением. — Думаете, я, как последний простак, так и буду вестись на ваши приколы!»

И в этот момент перед мысленным взором Фризе возник образ пожилой, красивой женщины с букетом садовых ромашек на втором плане. И лицо женщины, и ромашки выглядели так ярко, так реально, что он зажмурился и потряс головой, чтобы отогнать видение. А когда открыл глаза, то вспомнил: женщина с цветами была с обложки книги, которую принесла Дюймовочка. Когда Фризе увидел ее в руках приятельницы, то сильно удивился: это была «Магия мозга» академика Бехтеревой.

— Литература по теме твоей дипломной работы? — спросил он тогда приятельницу с иронией.

— А как же! — с энтузиазмом отозвалась Дюймовочка. С иронией у нее всегда были нелады. — Вы же сами долдонили мне про интуицию. И тему «Роль интуиции в работе следователя», подсказали.

— Я долдонил? — возмутился сыщик. Таких обвинений ему еще никто не предъявлял. А тут, можно сказать, почти родственница, от которой он привык слышать только ласковые слова!

— Вот послушайте, Владимир Петрович, какие поразительные гипотезы высказывает Наталья Петровна… — не обращая внимания на возмущение приятеля, продолжала Дюймовочка.

И она прочитала Владимиру несколько отрывков с аккуратно заложенных полосками бумаги страничек.

Фризе слушал вполуха и запомнил только то, что в них несколько раз упоминалось слово «зазеркалье».

— Интересно? — спросила Галина Романовна, покончив с отрывками.

— Обалдеть можно!

Теперь Дюймовочка обиделась. Весь вечер она хмурилась и прятала глаза. Пока Владимир не сгреб ее в охапку и не отнес в спальню.

И вот теперь сыщик вспомнил, в связи с чем автор книги о мозге, упоминала «Зазеркалье». Он перебрал небольшую стопку книг, принадлежащих Дюймовочке, и нашел ту, с обложки которой смотрела красивая темноволосая женщина с букетом крупных садовых ромашек на втором плане:

Н. П. Бехтерева: «Магия мозга и лабиринты жизни».

«А изредка… Изредка человек может оказаться как бы в другом измерении (которого, как пишет Хокинг, нет): он видит, слышит, обоняет то, что окружающим обычно не дано. Если хватает сдерживающих сил — молчит о своих находках, боясь оценки психиатров. Но именно в конце столетия все чаще появляются надежные свидетельства реальности таинственного “Зазеркалья”… а в обобщениях оказывается даже, что