Прошла минута, и снова ку-ку с заметным ударением на первом слоге.

Вся эта перекличка выглядела знакомой. Память начала шевелиться, вызывая к жизни недавние образы…

Я рванул в караулку. В темноте споткнулся о тюфяк, зарычал нервно:

— Они сейчас пойдут!

— Кто пойдёт?

— Людоеды!

Глава 10

— Тихо, не ори, — голос Старшины осадил мою нервозность. — С чего ты взял?

— Слышишь: ку-ку, ку-ку. Это они перекликаются. Ударение на первом слоге — приготовиться. Они готовы, понимаешь? Они сейчас пойдут!

Старшина поднял палец, останавливая меня. Шум падающего водопада перекрывал все прочие звуки, но сквозь него всё же прорвалось протяжное кукование. Оно доносилось с нескольких сторон сразу, и вдруг резко оборвалось.

— Старшина, на озере лодка. Приближается.

— Это рыбаки возвращаются.

— Или людоеды, — добавил я. — Сколько их?

— Трое.

— А у Демидыча двое. Где они третьего взяли?

Старшина не стал искать ответ.

— Клюква, следи за лодкой, — приказал он. — Увидишь что подозрительное, вали всех троих. Грызун, держишь насыпь, ни одна сука не должна прорваться.

— У людоедов все бойцы заряжены, — подсказал я.

— Мы тоже не петрушку выращиваем, — отозвался Старшина. — Готова, артель? Держим каждый свой сектор, на чужие не заглядываемся.

Минуты две ничего кроме шума падающей воды слышно не было. Потом раздался стук и топот ног по деревянному настилу — лодка причалила к пирсу. Со стороны зарослей ударили винтовки. Вспышки выстрелов замигали в темноте как свечи на ёлочной гирлянде. Били по окнам, кучно, патронов не жалели. С потолка посыпалась бетонная крошка. Я вжал голову в плечи и плотнее прижался к стене.

Клюква дал по пирсу короткую очередь, выждал мгновенье, добавил вторую. Раздался всплеск воды, как будто кто-то прыгнул в озеро. Выстрелил Старшина; передёргивая затвор, поймал в ладонь тёплую ещё гильзу, положил в карман.

Минута — и снова только шум водопада.

Старшина опустил карабин, медленно выдохнул.

— Минус два, — осклабился Клюква. — Одна тварь свалила. Старшина, не поверишь, баба. Юркая, как глиста. Но двое валяются на пирсе. Стопудово людоеды. Не соврал зашлакованный.

— Пусто, — отозвался Грызун.

— У меня тоже пусто, — проговорил Старшина. — Глаза не закрываем, смотрим внимательно. Их здесь много, не меньше десятка.

— Больше, — вставил я в разговор свою лепту. — И это только начало. У них любимая забава гранаты кидать, так что близко к стенам не подпускайте. Если к нам сюда хоть одна залетит…

— Дон, откуда у тебя такие познания? Сигналы, гранаты.

— Сталкивался.

— И плащ у тебя от их кутюрье.

— Зато рожа нормальная, не крашенная. И яйца на месте.

— Даже про яйца знаешь, — покачал головой Старшина. — Сколько ты здесь, второй месяц? Я с Разворота по Территориям брожу, но и половины из того, что ты рассказал, не слышал. Больше скажу, людоеды в этих краях давно не появлялись. Они в основном с квартирантами бодаются за Северную дорогу, или с конгломерацией счёты сводят. А к нам сюда не совались лет десять точно. Я уж забывать про них начал. И вдруг ты. А следом они. Ничего к своему утреннему рассказу добавить не хочешь?

Сказано это было так, что отмолчаться или отшутиться не получится. Да и какой смысл? Старшина не дурак, до чего-то уже сам догадался, а до остального чуть позже додумается, и если додумается не в мою пользу, то хрен знает, какие последствия наступить могут. Квартиранты меня едва не освежевали, а эти могут попросту в окно выкинуть на съедение моему старому другу примасу. Мне такой расклад не интересен.

— Послушником я был, — Старшина в ответ на это кашлянул, и я поспешно добавил. — Не по своей воле. Взяли нас недалеко отсюда, в Придорожном. Я в ремонтной бригаде сотрудничал, эти мрази нас подловили. Рыжику, бригадиру, башку снесли, меня в послушники определили, остальных к столбу поставил. Месяц у них проходил, потом сбежал.

— Чем же ты так Олову приглянулся? Он вроде бы до мальчиков не падкий, а в послушники только детей берёт, их под себя прогибать проще.

— Олову?

— Главный у людоедов.

— Примас? Так вот как его зовут. Я-то всё пытался узнать… Олово. Да, ему подходит. Есть в нём что-то пластичное. Он решил, что я проводник, поэтому и не тронул. Только какой из меня проводник, я этих мест вообще не знаю.

Клюква присвистнул, а Старшина обернулся ко мне.

— Проводник?

— Ну. А помощник его ещё от себя приплёл про какие-то лица. Типа, у проводника должно быть две рожи и обе разные. Я толком не понял, а они не объяснили. Знаешь что-нибудь про это?

Старшина хмыкнул:

— Слышали, артель?

— Джекпот, — выразился за всех Грызун.

— Именно, — согласился Старшина. — Теперь понятно, зачем они сюда пожаловали. И уже не уйдут.

— Можешь объяснить, что это значит? — попросил я.

— Позже. А сейчас давай вниз. Предупреди деда, пусть лаз укрепит. Долго людоеды осаду держать не смогут, им весь этот шум не на руку, значит, штурмовать будут серьёзно. Скажи Прохору, чтоб зарядил тебя, пригодишься. Нам как в той сказке, ночь простоять да день продержаться.

— Зарядил, это…

— Ну ты же не аккумулятор, верно?

— По полной?

— Обойдёшься. Заряженный проводник мне без надобности. На четверть.

На четверть так на четверть. Ё-моё, четверть дозы! Пальцы затряслись в предвкушении. Снова это чувство злобы, уверенности и вседозволенности.

— Дон, — Старшина покачал головой, — не радуйся так. Не забывай о контроле. Ты в первую очередь человек, а не тварь. Помни об этом.

Я кивнул и бегом бросился вниз. Пацан по-прежнему лежал на столе. Грудь вздымалась высоко, но кровь на губах больше не пузырилась. Дед сидел возле него, на коленях старенькая двустволка, через плечо патронташ. Всего-то? Я думал у него арсенал покруче загоновского, уж точно калаш есть, а то и пулемёт. И экипировка соответствующая. Если они тут с начала Разворота рыбу варят, то давно можно было поднакопить на что-то более приличное.

Тётка Люба вздыхала за ширмой, Прохор стоял возле лаза.

— Старшина велел меня зарядить, — первым делом подался я к нему.

— Чё?

— Глухой? Я повторю, мне не сложно.

— Нормально я слышу. С чего он вдруг так расщедрился?

— Об этом лучше у него спросить.

Прохор пробурчал под нос нечто нечленораздельное, но уточнять не пошёл. Достал из вещмешка знакомую банку, шприц.

— Сколько?

Был велик соблазн назвать полную дозу, но я сдержался. Вряд ли глава артели обрадуется, когда узнает, что я несколько превысил свои полномочия.

— Четверть.

Прохор набрал наногранды в шприц и протянул мне.

— Коли.

— Я сам не умею.

— Тренируйся. Не всегда кто-нибудь рядом окажется.

Я взял шприц, поднёс иголку к вене. Рука задрожала. Твою мать… Вроде бы проще ничего нет: воткнул иглу в вену, надавил на поршень, почувствовал облегчение. Но это если кому-то, а когда себе, в голове возникает барьер, инстинкт самозащиты, страх причинить самому себе боль. Хотя какая там боль, господи, — комариный укус. Но всё равно страшно.

Я глубоко вдохнул, задержал дыхание. Главное, первый раз, потом привыкну. Воткнул иглу, зажмурился. По венам поплыло тепло. Всё горячее, горячее. В голове взорвался салют, и громыхнуло так сильно, что свалило с ног. В ушах загудело, ноги заелозили в конвульсиях, свет погас…

Из носа текла кровь. Я провёл ладонью по лицу: так и есть — кровь. Откуда? Прошлый раз такого не было. В ушах продолжало звенеть, по мозжечку стучали тысячи маленьких молоточков. Бред какой-то! Зато стало светлее, хотя все свечи разом погасли. Но свет — это работа нанограндов. Зарядка работает.

Я повернул голову. Вокруг битые тарелки, обломки мебели, куски стекла. Стол, на котором лежал пацан, превратился в хлам, а тело мальчишки отшвырнуло к лазу. Демидыч валялся рядом, неестественно закинув ноги к голове. Прохор…

Прохор спас меня, прикрыв собой. Вся сила взрыва и осколки достались ему, меня лишь оглушило, да и то наногранды быстро восстанавливали потери. В правом предплечье торчала крупная щепка. Я выдернул её, и рана начала зарубцовываться.

Опираясь ладонями о пол, поднялся. Голова немного кружилась, подташнивало, но больше никаких признаков ранений не было. Вовремя я зарядился.

В караулке длинными очередями заработал автомат. Сухие щелчки отбивали безумную тарантеллу, но прислушиваться к ней было некогда. С той стороны лаза кто-то скрёбся. Сначала едва слышно к стене прикоснулись струны приставной лестницы, заскрипели ступени под тяжестью тела. Вздрогнула заслонка, начала сдвигаться.

Я подобрал двустволку Демидыча. Проверять заряжена ли не стал, надеюсь, заряжена. И надеюсь,