- Молчишь? - он повернулся к спящей женщине.

- Молчу. Что тут скажешь, Вадим Андреевич? Бегаем от своих, а впереди у нас полная неизвестность.

- Тогда поднимаемся, - он резко встал, протянул руку. - Не будем себя мучить. Поскорее выясним, что у нас впереди. Ты ещё не забыла о своей инструкции?

В ту ночь удача не отвернулась от них: маршруты, озвученные Шаламовым остался в памяти беглецов.

Рассвет серебрил листву деревьев, когда они вышли на укатанную дорогу. До предместья Локтя отсюда оставалось километра три. Усталость качала, их одежда истрепалась, обувь превратилась в колодки, облепленные грязью. Чаща расступилась, справа и слева от грунтовки тянулись вереницы перелесков. На душе у Вадима было неспокойно: без передышки соваться к волку в пасть… Требовалось привести себя в порядок, обдумать все нюансы и сгладить нестыковки.

- Ты не рвёшься в объятья брата? - он покосился на свою спутницу.

Алевтина тяжело дышала, но всё же ответила:

- Не рвусь. Я бы чуток передохнула.

Они попятились обратно в лес. В травянистой низине, похожей на пиалу, было сухо, безветренно, пышная ель на краю этой пиалы заслоняла дорогу. Вадим наломал веток, побросал их вниз. Алевтина уже спала, подсунув кулачок под щёку, она застонала во сне, стала набрасывать на себя хвойные лапы. Ночь ещё была тёплой, но с земли холодило - хорошее основание подхватить воспаление легких. Вадим пристроился рядом с Алевтиной и застыл, она беспокойно ворочалась, бормотала что-то бессвязное, потом прижалась к нему, положила руку на грудь и вдруг успокоилась, стала дышать глубоко и равномерно. Ему было не очень удобно, но мешать не хотелось - пусть она отдохнёт, наберётся сил.

Его идея привести в порядок мысли быстро превращалась в утопию, мешала сонливость и женщина сопящая под боком, являются ли поводом для близости потрясения пережитые совместно? Он никогда с таким не сталкивался, чувства его к этой женщине были противоречивыми, но она лежала рядом с ним и ему было хорошо. Бог Морфей затягивал Вадима в свое болото, но сон был каким-то поверхностным, подспудная тревога не давала расслабиться. Светило небо, по дороге проехала машина, только Зорин успокоился - появилась другая, это был грузовик, вооруженные люди в кузове говорили по-русски, обменивались фразами, обильно насыщенными непечатной лексикой. Через полчаса, со стороны города проследовали два мотоцикла и Вадиму пришлось смириться с мыслью о том, что пора вставать. Женщина сопела, уткнувшись ему в бок. Вадим потряс её – бесполезно, нужен залп дальнобойных гаубиц, чтобы начало что-то происходить, он осторожно отстранился от неё, отполз на пару метров и стал ковыряться в пачке, где сигарет осталось с гулькин нос.

В районе девяти утра беглецы вышли на большую дорогу и побрели к городу. « ГАЗ А» выскочил из-за леса, как чёртик из табакерки. Алевтина вскрикнула, вцепилась в руку Вадима. На всякий случай они ушли с дороги, встали у обочины.

В машине находились несколько человек в чёрной форме, с большими накладными карманами. Дождей не было много дней, поэтому полуторка подняла невероятную пыль. Алевтина заблаговременно достала платочек, приезжала к носу. Закричал командир сидящий рядом с водителем, заскрежетали тормоза, от тряски чуть не отвалился левый борт, машина встала не доехав до них десяток метров. Облако пыли зависло в воздухе, с любопытством моргал водитель, прилепив нос лобовому стеклу. Распахнулась дверь и на землю спрыгнул старший, поправил чёрную, как сажа, кепи, он был рослый, светловолосый, с широкой и плоской, как блин, физиономией, этот тип не церемонился вытянул из кобуры Вальтер, зашагал знакомиться. Из кузова выгрузились трое его подчинённых, какие-то сонные и зевающие, взяли на изготовку карабины маузер.

- Господи правый, наконец-то. А мы боялись, что это никогда не произойдёт. Вадим Андреевич, это наши, счастье-то какое! - заявила Алевтина.

- Мужики, не стреляйте, свои! - Вадим изобразил счастливую улыбку.

- Не двигаться! - крикнул блондин. - Кто такие? - он неспешно подошёл к ним, поигрывая пистолетом, приблизились и остальные. Нос Вадима уловил запах пота и бражки, выпитой накануне. Физиономия командира показалось ему знакомой, давние воспоминания: сам матерел, лицо изменилось, но остались глаза. Нет, так быстро Зорин вспомнить не мог.

- Меня зовут Алевтина Владиславовна Каминская, - зачастила его спутница. - Я родная сестра Бронислава Каминского обер-бургомистра Локотского окружного самоуправления. Он ждал нас вчера, но на нашу колонну напали, всех убили, нам с Вадимом Андреевичем удалось сбежать. Если бы не он, то меня убили бы. Мы дважды попадали к партизанам.

- Мама дорогая! - ревностная, матерок уже рвался из груди, блондин затолкал его обратно в горло. – Мужики, это же она, радость какая! - широкая улыбка расцвела, но небритый физиономии. - Алевтина Владиславовна, простите ради бога, я вас не сразу узнал. Я видел ваше фото, на нём вы не такая грязная и оборванная. Обер-бургомистр ждал вас вчера утром, вы не прибыли, из Брянска телеграфировали, что колонна ушла по графику, но в Локоть не прибыла. Господин Каменский кипел от негодования, он был ужасно расстроен. Можете представить его состояние, он привлёк войска, моторизованную полицию. То, что осталось от вашей колонны нашли в пятнадцати верстах от города, там было много трупов, немецких солдат, две повреждённые машины. У мёртвых забрали оружие и боеприпасы, там валялись какие-то вещи.

- Правда!? - воскликнула Алевтина. - Значит мои вещи и документы целые?

- Не знаю, фрау, - обер-полицай смутился и украдкой глянул на Вадима. - Эти нелюди распотрошили чемоданы, выбросили вещи в пыль, кое-что, наверняка, забрали. Но сумку с вашими документами мы нашли и всё остальное на всякий случай собрали. Обер-бургомистр был страшно расстроен, но надеялся: ведь ваших тел не нашли. Специальные подразделения до вечера причёсывали леса, дважды вступали в перестрелки с неопознанными лицами. Радость великая, обер-бургомистр будет на седьмом небе от счастья.

Палицей ликовал, его подчинённые неуверенно улыбались, убирали за спины карабины, украдкой обменивались какими-то шуточками.

- Что же мы стоим? - опомнился полицай. - Прошу в машину, фрау, и вы тоже, уважаемый, доставим в лучшем виде за десять минут. Эх, как жаль, что нельзя лететь быстрее пули. Михалыч, чего шарами лупаешь? Заворачивай колымагу!

Суетились полицейские, расстилали на лавке в кузове мешковину сомнительной свежести. Они посадили Алевтину и со всеми почестями препроводили до посадочного места, стоические преодолевая искушение потрогать ее за разные места. Со стороны это выглядело даже смешно, Вадим вскарабкался самостоятельно, отказался от протянутой руки, старший палицай влез вслед за ним, решил как и все ехать в кузове. Полицейские расселись у заднего борта курили, у командира с погонами штабс-фельдфебеля было превосходное настроение, словно он узнал, что Гитлер взял Москву и всем, кто бился за Германию, теперь положено личное имение, тысяча душ крепостных.