В 4 часа утра густые колонны корпуса Богарнэ бурным натиском ринулись на село Бородино в намерении овладеть им и прорваться на другой берег Колочи. В это время в селе был расположен гвардейский егерский полк, охранявший переправу через Колочу и ручей Войну арьергардных частей генерала Коновницына, отходивших на свои позиции. Несмотря на огромное превосходство сил противника, егеря оказали стойкое сопротивление. Наконец, подавляемые массами наседавших на них французов, они отошли за Колочу и разрушили мост через нее. Опьяненные первым своим успехом французы вслед за отступающими егерями перешли речку, но егеря, получив подкрепление, бросились на них в штыки и истребили всех до одного перебравшихся на правый берег Колочи. Наступление Богарнэ этим и было закончено[56].

По вернейшим известиям, к нам дошедшим, и по показанию пленных французов, неприятель в Бородинском сражении потерял убитыми и ранеными 42 генерала, множество штаб– и обер-офицеров и за сорок тысяч рядовых. С нашей стороны потеря состоит до 25 тысяч человек, в числе которых 13 генералов убитых и раненых. Этот день будет вечным памятником мужества и геройства русских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно[57]. После сражения при Бородине осталось одно именование от 2-й армии: войска присоединены к 1-й армии, главные штабы составляли один.

Донося в Петербург о победе под Бородином, Кутузов писал: «Место баталии нами одержано совершенно и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которую пришел нас атаковать; но чрезвычайная потеря, и с нашей стороны сделанная, особенно тем, что переранены самые нужные генералы, принудило меня отступить по Московской дороге». При этом Кутузов указывал, что «дело идет не о славе выгранных только баталий, но вся цель устремлена на истребление французской армии».

Победа Кутузова под Бородином подорвала наступательные возможности французской армии. Однако, несмотря на победу, Кутузов, вследствие крупных потерь, не мог тотчас же перейти в контрнаступление.

Наполеоновской системе решения войны в генеральном сражении Кутузов решил противопоставить систему цепи сражений. Первым из них было Бородинское сражение.

Реляция Платова Кутузову

«Получив 25 числа прошлого, августа месяца, ввечеру приказание вашей светлости, отправился я на правый фланг 1-й армии, располагавшейся в боевой порядок у селения Бородино, и сделав в ночь распоряжение казачьим полкам, находившимся под командою генера-майора Иловайского 5-го, отправил вправо верст за пятнадцать отряд под командой полковника Балабина 2-го из пяти сотен полка атаманского для наблюдения за неприятельским движением, дабы он не мог зайти во фланг наш. Полковнику Власову 3-му с полком его имени приказал, имея наблюдение за неприятельским движением, связываться постами с полковником Балабиным и в случае надобности подкреплять его войсками Балабина.

Сам с полками Иловайского 5-го, Грекова 18-го, Харитонова 7-го, Денисова 7-го, Жирова, частью полка атаманского и Симферопольским конно-татарским, с 7-ми часов утра 26-го числа выступил из лагерного расположения и следовал на левый фланг неприятельской армии, и пока прибыл в подкрепление ко мне кавалерийский корпус под командой генерал-лейтенанта Уварова, действовал я наступательно на неприятельскую кавалерию и пехоту, в лесу бывшую, неоднократными ударами в дротики (пики) опрокидывал кавалерию с поражением и взятием до двухсот в плен конных и пехотных стрелков. По прибытии вышеуказанного кавалерийского корпуса под командою генерала-лейтенанта Уварова, повел атаку на неприятельский левый фланг, стоящий направо селения Бородина, и потеснив неприятеля, заставил имевшимся у него, Уварова, пушками неприятельскую батарею у самого леса бывшую и действующую на корпус, замолчать. Я, вместе с тем, приказал вышеупомянутым донским полкам, присоединив и полк Власова, приняв направо, частью во фланг, а частью в тыл, за помянутый лес, сделать стремительный в дротики (пики) удар на неприятеля. Неприятель, за лесом находившийся, был опрокинут стремительным ударом тех полков с сильным поражением, оставив на месте боя убитыми не мало, в плен взято во всем сражении более двухсот пятидесяти человек разных чинов, которые тогда же и отправлены в главное дежурство 1-й западной армии.

После сильных поражений этих, неприятель хотя и делал наступление, но был прогоняем неоднократно с поражением до самой ночи. Балабин, находясь на фланге, даже частично и в тылу, тревожил неприятеля и поражал довольно, доставил пленных уже на другой день по присоединении ко мне. Представляя в начальническое благоуважение вашей светлости неутомимую деятельность и отличное мужество, оказанное в этом сражении командовавшими донскими полками г-на генерал-майора Иловайского 5-го и споспешествовавших в сильном поражении неприятеля во все продолжение сражения полковых командиров подполковника Власова 3-го, а особенно подполковника Харитонова 7-го, который на всех ударах был впереди войскового старшины Жирова, командующего полком Денисова 7-го, войскового старшину Победнова и Симферопольского конно-татарского полка подполковника Балатукова, которые, командуя вверенными им полками, показали пример храбрости и подавали тем пример всем подчиненным своим, и прилагая им у сего именной список, покорнейше вашу светлость прошу по заслугам и следующего награждения»[58].

Своей главной задачей Кутузов считал истребление основных сил ударной группировки французской армии. Хотя эта задача была решена в Бородинском сражении, тем не менее Кутузов решил сначала отойти к Москве и, пополнив армию резервными войсками, дать там второе сражение.

Вскоре на пути к Москве он получил рескрипт царя, запрещавший использовать войска, готовившиеся в подмосковных губерниях. Кутузов решил на время оставить Москву, надеясь сохранить армию и затем пополнить ее резервами. Под самой Москвой Кутузов хотел было дать бой, но, убедившись, что местность не благоприятствует бою, собрал военный совет в деревне Фили.

1 сентября 1812 г. состоялся совет в деревне Фили – у самой черты Москвы. На этом совете присутствовали высшие начальники русских войск. В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа дня собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея Малаша, шестилетняя девочка, которую светлейший приласкал, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печке в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как про себя называла Малаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и постоянно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею.