Визит Гагарина в Великобританию остался в памяти не только очаровательной Валерии Хобсон и доктора Уарда. Должен сказать, что англичане не забывают его до сих пор, уже в XXI веке. Это я могу подтвердить как очевидец. Мне довелось побывать на встрече в Манчестере, посвященной 40-летию визита Юрия Гагарина.

Впрочем, было бы преувеличением считать, что все жители страны в июле 1961 года пребывали в восторге от триумфальных успехов русских в освоении космоса. Иванов рассказал мне об одном случае, доказывающем, что симпатии к Гагарину испытывал далеко не каждый британец.

Однажды на приеме у лорда Астора в его имении в Кливдене к Иванову привязался один подвыпивший актеришка — Пол Карпентер.

— Эй, мистер Молотов, — то и дело бормотал он ему в лицо, почему-то желая величать его именно по фамилии сталинского министра иностранных дел, — рванём по коктейлю.

Острослов, очевидно, намекал на «коктейль Молотова» — так было принято называть бутылки с зажигательной смесью. На первых порах Иванов отшучивался. Но приставания захмелевшего лицедея становились всё более назойливыми. После очередной рюмки он во всеуслышание заявил:

— Вам, русским, вообще верить нельзя. Вы лжёте на каждом шагу. Зачем вы утверждаете, что Гагарин был первым космонавтом? До него же у вас погибло несколько летчиков, пытавшихся выйти в космос? Да и был ли вообще полет Гагарина? Это еще надо проверить.

Евгений Михайлович знал, откуда ветер дует. В те дни английская желтая пресса усиленно распространяла слухи на этот счет, пытаясь доказать, что первый русский космонавт — это выдумка кремлевских правителей. Хвастливая красная пропаганда и ничего больше.

Иванов не смог вынести этой пьяной выходки. Схватил зарвавшегося актеришку за грудки, швырнул в угол и, вспомнив свое боксерское прошлое, — а он на флоте был чемпионом эскадры в среднем весе, — со всего размаха ударил кулаком по стене чуть выше его головы так, что штукатурка посыпалась.

— Когда нам что-то кажется, мы в России стучим по твердому, — выпалил он.

Перепуганный до смерти артист быстро ретировался в другую комнату.

Как гласит русская поговорка, дыма без огня не бывает. Лишь пять лет спустя, занимаясь в Академии Генерального штаба на одном курсе с космонавтом номер два Германом Титовым, Иванов узнал от него, что до полёта Гагарина при подготовке на земле в барокамере погиб, сгорев заживо, летчик Валентин Бондаренко, готовившийся к первому полету. Так что Пол Карпентер кое в чем все же оказался прав.

Стивен Уард после той скандальной вечеринки отчитал Иванова за его проступок:

— Юджин, ты ведёшь себя как русский медведь в английской чайной лавке. Сдерживай свой дикий темперамент. Ты же всех знакомых старика Билли от поездок в Кливден отвадишь.

Иванов извинился и обещал больше не бить кулаком по дворцовым стенам. У него на тот момент были дела и поважнее. Надо было в том числе выполнять социалистические обязательства перед красавицей Валери Хобсон.

Набрав телефонный номер жены военного министра, Евгений Михайлович стал напрашиваться к ней в гости.

— На пять минут, — уверял он, — и не больше. Должен же я выполнить данное обещание, — старался уговорить он госпожу министершу принять его у себя дома.

Настойчивость советского разведчика оказалась достойно вознаграждена. Разрешение госпожи министерши на короткий визит к ней было благосклонно дано.

Иванов вынул из своего сейфа готовый к работе «Минокс», прихватил пару бутылок «Столичной», сел в машину и не мешкая отправился в сторону Риджент парка на Честер террас к Нэш хаус — резиденции Профьюмо.

Терраса Честера (об этом нельзя не сказать хотя бы бегло) — один из красивейших архитектурных ансамблей Лондона. 42 четырехэтажных дома, слитых воедино, — это самый длинный фасад в городе. И какой! Роскошная колоннада, безукоризненный стиль, ощущение полета…

Имя архитектора этих домов — Джона Нэша (1752–1835) — неразрывно связано с историей создания лучших архитектурных памятников Лондона. Достаточно сказать, что Букингемский дворец — это его творение. Трафальгарскую площадь создал тоже он. Монументальная арка у входа с угла в Гайд-парк— знаменитая Мабл арч — это также работа Джона Нэша, сына простого инженера-строителя. Плюс здания Хэймаркет театра, террас Камберлэнд, Карлтон хаус и многие другие.

Но дом за въездной аркой в глубине Честер террас, дом, названный именем гениального архитектора Лондона — Нэш хаус, — способен был разочаровать любого поклонника творчества мастера.

Этот трехэтажный особняк, в котором обитал военный министр Профьюмо, никак нельзя было назвать шедевром замечательного английского архитектора Джона Нэша. Колоннада у подъезда не спасала его облик от налета казарменной угловатости. Этот массивный, с небольшими решетчатыми окнами бастион выглядел не как жилой дом, а скорее как каменное изваяние. Ни дать ни взять — городской командный пункт британской армии. Впрочем, как оказалось, строгий внешний облик дома абсолютно не соответствовал его уютному интерьеру.

— Заходите, кэптен. Рада вас видеть. Как поживаете? — услышал Иванов голос Валери Хобсон.

В артистичности приветствий и грациозности общения с гостями, в безукоризненном умении поддержать любую компанию этой бывшей актрисе, оставившей успешную кинокарьеру после замужества с Джеком Профьюмо в 1954 году, трудно было найти равных. Выразительный мягкий голос, приятные женственные манеры, благородный аристократический облик и в то же время живая непосредственность — всё это удивительно складно уживалось в ней.

— Спешу выполнить взятые социалистические обязательства, милейшая Валери, — рапортовал Иванов. — Вот вам заветное зелье. Не торопитесь, применяя его, но и не раздумывайте, если захочется отвлечься от мирских забот. Смею вас заверить, это — чистейший нектар из славной русской пшенички самых отборных сортов. Гарантирую: никакой головной боли после её употребления.

Рекомендуя русскую водку, разведчик тем временем с любопытством оглядывал прихожую. Заметив это, хозяйка любезно пригласила его в дом. Гость, впрочем, тут же дал понять, что заглянул лишь на минутку. Такой демарш принёс желаемый результат: Валери Хобсон решилась предложить Иванову чашечку чая. Тот с благодарностью согласился, ещё раз заметив, что должен тем не менее спешить.

Пока хозяйка готовилась накрыть на стол, Евгений знакомился с домом. Естественно, его интересовали не картины на стенах и не обстановка комнат. Долго искать не пришлось. Рабочий стол с бумагами, столик с почтой, библиотека — всё это уже попало в поле зрения разведчика. Времени было мало. Хозяйка могла появиться в любую секунду. Единственное, что Иванов без особого риска успевал сделать — это подойти к рабочему столу Профьюмо и взять один или два документа из кипы бумаг, разложенных на нём.

Решиться на это было непросто, но и раздумывать — некогда. Евгений Иванов твёрдо шагнул к столу министра. Бегло осмотрел беспорядочно разбросанные на нём служебные документы, быстро, почти интуитивно выбрал два казавшихся важными и мгновенно сунул их в карман пиджака. В гостиной послышались шаги приближавшейся хозяйки дома.