один фунт китового уса оценивали в четыре доллара, а средний выход китового уса составлял полторы тысячи фунтов и пятьдесят бочек жира. Всего за кита добытого в наших водах можно было выручить от восьми тысяч долларов.

Реально наверное это минимум, так как средний выход жира-ворвани с гренландского кита составлял пятьдесят баррелей. А один баррель это сто шестьдесят килограмм.

Выброшенные туши разлагались в прибрежных водах и на берегах морей, распространяя невыносимый трупный запах и превращаясь в горы костей, устрашающие людей.

Китобои вырубали лес, топили жир на берегу, наносили вред пушному промыслу, грабили и разоряли местное население, особенно аборигенов, вывозили строевой лес и пушнину.

Русские представители и местные конечно протестовали, но в ответ получали лишь насмешки или угрозы.

Что было естественно и закономерно, сил чтобы это пресечь не было никаких. Китобои по одиночке не ходили, их всегда было намного больше и они были отлично вооружены.

Флегнонт Мокиевич предложил выдавать разрешения на добычу китов и прочего морского зверя в наших водах. Разрешение получать в Петропавловске и естественно платно. Китобоев обязать перерабатывать всю тушу и в строго отведенных местах.

И естественно ограничить масштабы добычи европейцев и американцев, особенно в Беринговом море и Охотском, а в Чукотском вообще запретить. Там разрешать добычу только аборигенам. То же самое касалось и добычу пушного зверя в наших пределах.

В течении двух-трех лет такой режим будет рекомендательным, а потом резко закрутить гайки и нарушителей просто топить.

Когда Начальник Камчатки закончил, несколько минут стояло гробовое молчание. Все немного ошарашенно осмысливали услышанное.

Первым молчание нарушил Николай.

— На мой взгляд это не реально. Получится сотрясение воздуха и больше ничего.

— Не скажи, главное начать, — не согласился я с мнением шурина. —. Начинайте, Флегонт Мокиевич. Я постараюсь побыстрее увеличит наш военный флот. Но в любом случае вопиющие случаи надо пресекать уже сейчас. И за два-три года построить несколько консервных заводов для переработки китового мяса. А я начну безотлагательно продвигать эту новинку в России и за пределами, некоторые рецепты консервов вполне съедобные. Думаю пойдет хорошо, вон японцам только дай.

В Южно-Курильске уже начали потихоньку осваивать производство консервов из китового мяса и первые небольшие партии были предложены японцам, которые вскорости попросили еще. Японцы, корейцы и всякие аборигены конечно не пример. Да и столько их сейчас их по сравнению с Европой.

— Так то с голодухи, — усмехнулся крестный.

— Позвольте, Сергей Федорович, и с вами не согласиться. Японцы традиционно едят много китового мяса. Не спорю, европейцам, а к ним я причисляю и русский народ, сейчас китовина это бяка. Но еще лет двести назад она в Европе была очень популярной, — господин Бальзаминов подобрал мне замечательную подборку литературы по этому вопросу и я стал почти знатоком, прочитав всё за время последнего плавания. — Баски когда-то были первыми китобоями, а главный промысел шел в Бискайском заливе. В 16-ом веке китобойные экспедиции французских басков обнаружили богатые китовые угодья в Лабрадоре и Ньюфаундленде. Изначально баски возвращались не с китовым жиром, а с китовым мясом в рассоле.

Это я прочитал в материалах Михаила Дмитриевича, а потом в моей памяти как-то само собой всплыло, то что я когда-то или читал или слышал где-то краем уха в прошлой жизни.

— А голодуха, это про Китай. Они не только китовое мясо едят, но и всяких кузнечиков и летучих мышей. А у нас есть еще один потребитель, кому только дай — наши собаки, — внес я последние уточнения по теме потребления мяса китов.

Анализируя свои неожиданные озарения, я пришел к выводу, что мой мозг научился из подвалов моей памяти извлекать в нужный момент ту информацию которая в неё попала чисто случайно или как бы мимолетом.

Например, что-то где-то когда-то читал или слышал от кого-то, в новостях, по радио и прочее. Во время рейсов у меня в кабине всегда фоном работало радио и очень часто это были не музыкальные программы. А там о чем только не болтали. Вот это всё и всплывало в моей памяти, практически на первому требованию.

— В Атлантике перепромысел, в смысле побили почти всех китов уже, а без воровани и того же китового уса Европа и Америка сейчас никуда. Поэтому вопрос времени когда в наших водах каждый сезон будут сотни китобойных судов. И мы должны к этому готовиться и не допустить повторения у нас истории атлантических китов и морской коровы Стеллера.

На этот раз переход на Аляску занял у нас сорок пять дней и лишь двадцать пятого ноября мы бросили якорь в Николаеве-на-Аляске. Прошлый рейс по сравнению с этим показался теперь туристическим круизом. Каждый день шторм и встречный ветер. Притом такой, что иногда за сутки не удавалось пройти даже и пятидесяти миль, а на пятые сутки пришлось искать пятый угол в океане, хорошо, что он нашелся в виде Командорских островов.

Когда мы достигли наконец-то Аляски морской царь разбушевался так, что крестный решил обойти остров Кадьяк справа, а не идти по проливу слева от него.

Я собирался провести какое-то время на Аляске, но все мои планы рухнули в один момент. Накануне в Николаев пришел «Херсонес» и мастеровые как угорелые летали вокруг него, лихорадочно готовя пароход к новому походу.

Мне сразу же вручили объемистый пакет с многостраничным подробным отчетом господина Тимофеева.

Известия о его миссии Ивана Тимофеевича были просто ошеломляющие.

На подходе к Калифорнии пароход попал в шторм и сломал одну из матч. Повреждения корабля были незначительные, корабелы румянцевской верфи за двое суток отремонтировали «Херсонес» и провели техосмотр перед дальнейшим походом, но было одно огромное но.

При падении сломанной мачты пострадал всего один человек и им был Иван Васильевич!

Судовой лекарь диагностировал у него переломы как минимум четырех ребер и вынес категорический вердикт: продолжение морского путешествия для господина Тимофеева вещь совершенно невозможная.

Несмотря на своё состояние Иван Васильевич призвал к себе Петра и Анри на совет, что делать?

Совещались они недолго и решили, что поставленную мною задачу надлежит выполнять. Ивана Васильевича было