«Тебя не уволили?»

Смайлик в конце сообщения заставляет ее улыбнуться. Она спотыкается о последнюю ступеньку, засмотревшись на него, и, конечно, придумывая, что бы еще такого сказать. У нее есть идея. И она очень дерзкая. Но Иви сегодня как никогда нужно быть именно дерзкой, если она хочет выйти победительницей.

«Нет. Мой босс оказался не таким уж извергом. На самом деле он классный парень. Так что теперь я буду хорошей девочкой, чтобы его не расстраивать».

Ее так и подмывает добавить что-нибудь про согласие с поркой в воспитательных целях, и, к счастью, ей хватает благоразумия, чтобы сдержаться. Но ей хочется сказать что-то еще, что-то хорошее, поделиться важными открытиями, что она сделала.

Увы, улыбка Иви гаснет, стоит ей заметить коробку на своем столе. Она не знает, как это трактовать. Как указание на дверь? Как напоминание о ее недавних ошибках? Или все хорошо, и Фостер просто притащил ее сюда, чтобы избавить рассеянную девушку от лишних хлопот?

Иви торопится убрать коробку от греха подальше и заталкивает ее под стол, но не успевает. Рядом с ее рабочим местом материализуется Скот, прихлебывающий кофе из кружки с дурацкой надписью. От одного взгляда на эту надпись мысли Иви ползут в каком-то неправильном направлении. После минувшей ночи она не может адекватно воспринимать слова «секс» и «большой» в таком тесном соседстве. Во время поцелуев на диване, притираясь промежностью к бугру в брюках Фостера, она поняла, что ей предстоит иметь дело с чем-то по-настоящему впечатляющим. Иви даже слегка испугалась — как это вообще способно уместиться в живом человеке. Но енот избавил ее от проверки на практике. Чертов енот.

— О, ты тут, — говорит Скот и салютует чашкой так, что надпись оказывается на уровне глаз девушки и намертво завладевает ее вниманием, — а я думал, мы больше тебя не увидим.

— Почему это? — наивно спрашивает Иви.

— Ну… ты собиралась уйти, — напоминает мужчина. К ним подходит и Нил, для которого появление Иви тоже не осталось секретом. Он выпучивает глаза и делает страшное лицо.

— Иви?! — выдыхает он, — почему ты здесь?! Спасайся, спасайтесь глупцы! — твердит он, — пока живы. Босс в ужасном настроении…

— Пф-ф-ф, — насмешливо тянет Скот, — удивил…

— Нет-нет-нет, — Нил интенсивно трясет головой на манер китайского болванчика, — вы просто не представляете, как все плохо! Я утром с ним столкнулся… он… как из Вьетнама вернулся! И этот… шрам…

Иви вжимает подбородок в грудь, жалея, что у нее вообще есть шея. Ей хочется максимально сгруппироваться, а в идеале зарыться головой в песок, но под ногами, как назло, твердый линолеум. Она видит Джозефа. И смотрит он прямо на нее, напрочь игнорируя топчущихся возле ее стола парней. Что-то подсказывает Иви, что так не смотрят на девушку, с которой вы чуть не переспали и возможно вернетесь к этому в дальнейшем. Так смотрят на тех, кого хотят скинуть с плотины в трупном мешке. А ее взгляд прилипает к тому, что Нил обозначил, как шрам. Это скорее царапина — глубокая борозда, пересекающая лицо Фостера от виска и ниже, исчезающая под воротничком рубашки. Похожие царапины покрывают его шею и руки. И не надо обладать особым методом дедукции, чтобы догадаться, кто оставил мужчине эти боевые раны. И кто из присутствующих имеет ко всему этому непосредственное отношение. Глупая девица, которая отмечает также, что сегодня Джозеф в очках, и они ему чертовски идут. Наблюдение крайне несвоевременное для ситуации.

— Доброе утро, мисс Грин, — говорит Фостер и исчезает в дверях своего кабинета. Его голос звучит зловеще, как из могилы. Ничего хорошего это не предвещает.

— Я же говорил, — тихо стонет Нил, — все очень плохо! Я же говорил, что идея с енотом…

— Просто не напоминай мне об этом, — прерывает Иви.

Она устало плюхается в свое кресло и трет пальцами глаза, позабыв, что сегодня накрасила ресницы. Дешевая косметика мигом размазывается по щекам и, надо думать, теперь Иви и сама выглядит, как покойница. Она судорожно соображает, что делать. Понятно, что идти на расстрел к Джозефу, но ей нужно морально подготовиться. И хоть как-то смягчить удар.

Она вытаскивает из кармана пиджака телефон. Ну, она хотя бы сегодня принарядилась — это ее самая приличная одежда, хоть в гроб клади.

Хватит о гробах и покойниках, — останавливает она себя. Джозеф ее не убьет. Он в принципе хороший парень, как она и сказала… ему же. Главная проблема заключается в том, что после увиденного Иви чувствует себя просто-таки катастрофически виноватой. Она без понятия, как нейтрализовать последствия таких масштабов. Ладно еще мелкое хулиганство, но все эти царапины… И ему, вероятно, досталось не только от енота, но и от хозяина съемной квартиры. Иви слышала крики этого типа, он не произвел на нее впечатление человека, исключительно понимающего и способного к всепрощению.

Джозеф не ответил на ее последнее сообщение, но прочитал его. Это вдохновляет девушку на дальнейшие пируэты.

«Он мне нравится, поэтому я так глупо себя вела. Я столько всего натворила… может подскажешь, что мне делать, чтобы загладить вину?»

Просмотрено.

Иви ждет. Она пытается отвлечься, включает компьютер и проверяет рабочую почту, наблюдая за коллегами. Телефон упрямо молчит. Она снова берет его в руки.

«Дай угадаю: сейчас ты скажешь, что такие вещи лучше обсуждать со своим психотерапевтом? Ха-ха, я та еще нищебродка, у меня нет на него денег. Но, вроде как, с друзьями тоже можно. Мы же еще друзья? Или …?».

Ну давай, — умоляет она про себя, — пожалуйста, Джозеф.

«Не скажу. Но я думаю, что такие вещи не совсем этично обсуждать с другим мужчиной».

— О! — вырывается у Иви, она прижимает пальцы к губам и воровато оглядывается, проверяя, не слышал ли ее кто-то из коллег. К счастью, все заняты своими делами или успешно делают вид. Да и ее эксцентричными выходками уже никого не удивить.

«Почему?»

«И, кстати… мы так и не выяснили, вдруг ты лесбиянка, которая говорит о себе в мужском роде».

Иви блефует, но она крайне решительно настроена. Терять ей уже нечего. Она испортила все, что могла испортить, так почему бы не пойти ва-банк?

«Даже если так, то лесбиянке тоже не сильно приятно наблюдать из фрэндзоны, как девушка, которая ей нравится, разглагольствует о симпатии к кому-то другому».

Она ерзает на стуле и нервно кусает губу. Божечки! Боже.

«Так я тебе нравлюсь? Но ты же не знаешь, вдруг я на самом деле мужчина. Или старая бабка. Или ужасная уродина».

«Догадываюсь, что нет».

«А я догадываюсь, что ты никакая