и, в конце концов, приказал Ждану пригласить умельца, который создал все эти лакомства. Она вышла с улыбкой как всегда, не делая исключения, обслуживала ли состоятельного купца, фабричного рабочего или фермера, приехавшего сбыть свою продукцию на рынке. Эта ее черта удивляла градоначальника.

Ирине польстило, что ее простенькие, в общем-то, изделия, пришлись гостям по душе. Увидев ее, Аскар-абый поднялся из-за стола:

— Ирина-ханум, рад встрече, — сказал он с улыбкой и поклонился. — Позвольте представить вам мою семью: моя сестра Флюра Авдеевна, — женщина поклонилась в ответ на Иринин кивок. — Старшая дочь Наиля, — девушка поднялась из-за стола и, не поднимая на Ирину взгляд, сделала реверанс, — младшая — Корина, — девочка напротив, засмотревшись на Ирину, замешкалась, но получив еще один легкий толчок от Наили, подскочила и с улыбкой присела в реверансе. Ирина ответила им тем же. Бургомистр бросил взгляд на сестру, передавая ей слово.

— Ирина-ханум, очень рада знакомству. Наслышана о Вас от моего брата, — голос Флюры звучал искренне. — А ваши пряники просто восхитительны и покорили нас с первого кусочка.

Ирине было очень приятно. Семья бургомистра стали первыми посетителями, которые сказали ей об этом лично.

— Кажется, вы становитесь популярными? — спросил Милен вечером перед выступлением. — Вот уже и благородные господа к вам пожаловали. Глядишь, дадите нам, простым мужикам от ворот поворот. Где же справедливость? Только у нас появилось что-то, чего нет у них, они тут как тут, хотят отнять.

— Думаешь, у них такая хорошая жизнь, что ее не требуется подсластить? — спросила Ирина.

— Конечно, живут, в масле катаются, — фыркнул он.

— Как думаешь, профессия музыканта трудная?

— Конечно, — пылко заявил парень.

— Да ладно тебе, ведь многие считают это несерьезной профессией, бренькать целый день на инструментах, петь, плясать. Ваша жизнь — вечный праздник. Для многих сельчан, например, праздник бывает пару раз в год, а вы так живете каждый день, — подначивала Ирина парня.

— Да как ты можешь так говорить! — возмутился он. — Кому знать как не тебе, что выучится играть на музыкальном инструменте тяжкий труд, а кроме того, нужно постоянно искать, сочинять или учить новые песни. Народ требует все новое и новое. С утра репетируешь, до поздней ночи выступаешь. Иногда бывает не до песен тебе, не до веселья, на душе кошки скребут, а кому это интересно? Играй, музыкант! Это твоя работа.

— Вот видишь, они просто не знают всех тонкостей твоего ремесла. Также и ты не знаешь, чем живут благородные господа, как ты их называешь, не знаешь их проблем.

— Тю, проблем. На сытый желудок беда — не беда. Уж они-то точно не ведают проблем с голодом.

— А ты разве голодаешь? — удивилась Ирина.

— Я нет, но тех, кто голодает, знаю. Ты спрашивала, почему народ с интересом слушает выступления заезжих крикунов? Хочешь, я тебе покажу почему?

— А покажи, — согласилась девушка.

В кухне царила рабочая атмосфера. Дамдин, заглянув на минуту, оглядел беспорядок, который создали три женщины и один маленький ребенок на его всегда безупречной кухне, тяжело вздохнул и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Нам нужна еще одна кухня.

Ада, бросив на мужа кроткий взгляд, кивнула, соглашаясь, и продолжила помешивать карамель. Агния, следуя указаниям Ирины, впервые сама вымешивала пряничное тесто. Тут же Эль на единственно свободном уголке стола лепила из готового уже теста нечто напоминающее колобка.

Наштамповав новой формой пряники с клубничной начинкой, и поставив противень в печь, Ирина, наконец, присела на табурет.

— Устала? — участливо спросила Ада.

— Живот болит, как всегда во время месячных, — ответила Ирина, морщась от боли.

— Попей тишголова, — посоветовала Агния, — тотчас успокоится.

— Попей, попей, — подтвердила Ада. — Агаша знает, что говорит. Она из семьи потомственных целителей, многое умеет.

Агния тут же налила и подала Ирине кружку с отваром.

— Горько, — скривилась Ирина, но продолжила пить маленькими глотками.

— Сейчас закончим с выпечкой, сделаю тебе отвар тишголова с чабрецом. Попьешь его и забудешь о болях навсегда, — уверенно заявила девушка.

— Этот тишголов у вас прям чудо-лекарство, — сказала Ирина.

— Да, он такой, — гордо подтвердила Агния. — От болей, от нежеланной беременности, от бесплодия. Главное, знать, как готовить и как принимать. А то вот были случаи, — Агния прыснула со смеху, — Пьет баба отвар и думает, что предохраняется, а потом раз — и близнецы.

— Я знаю такую дурищу, что сама отвар себе готовила, — добавила она, когда перестала смеяться.

Глава 9

Ирина была не рада своей горячности, заставившей ее так легкомысленно согласиться на поездку в бедные окраины Турова.

Булыжная мостовая закончилась еще в четверти часа езды от центральных улиц, и последние десять минут тарантас лихорадило на ямах и кочках. Ирина сидела, вцепившись в корзинку с продуктами, собранную Адой для родственников Милена, боясь выронить ее при очередном толчке в придорожную грязь. Из сточных канав, заросших высокой травой тянуло нечистотами. Даже прошедший ночью освежающий дождь не смягчил эти ароматы, зато добавил грязи на дороге. Милен, попытавшийся было вначале ее объезжать, быстро сдался на волю Морячку, который с поросячьим восторгом самовольно добавлял ходу, завидев очередную лужу, и игнорируя гневные крики обрызганных прохожих.

Чем дальше они отдалялись от центра города, тем ниже и неказистей становились домишки, но жизнь вокруг них оставалась такой же оживленной, как и на центральных улицах. Во дворах шумели играющие ребятишки, по обочинам дорог сновали люди, а несколько раз им на встречу попались повозки, запряженные ишаками, и движение замедлялось из-за узости улиц.

По дороге Милен рассказал подруге, что еще два года назад его дядя владел весьма доходной фермой, доставшейся ему от отца, деда Милена. Отец же Милена по молодости перебрался в город, не имея склонности к сельскому хозяйству, и обосновался в нем, найдя работу на фабрике.

— Но несколько лет назад случилась засуха, и как следствие неурожай. Такое иногда случается, но в этот раз неурожай случился три года подряд. Кредиты, взятые на второй год засухи, только усугубили положение всех крестьян, многие тогда потеряли свою землю. Вот и дядька потерял и землю, и большой красивый дом, в котором мы собирались нашей большущей семьей по праздникам. Знаешь, как было весело? Теперь они живут в этих лачугах, и перебиваются случайными заработками. Мы помогаем, конечно, как можем. Но как же это унизительно, когда взрослый мужик, работающий как мул, не получает за свой труд достойную оплату! — гневно закончил парень. Дом, у которого они остановились, ничем не отличался от остальных домишек на улице. Милен спрыгнул с тарантаса, привязал к забору Морячка и, взяв поданную Ириной корзину, направился к