От ударившихся в панику рабочих, которых не убило разорванными канатами, было мало пользы, и она растолкала их в стороны. Платформа застонала и заскрипела под ее шагами, со старых шарниров посыпалась пыль. Сломанный шкив завизжал, подобно умирающему животному, и Мирия вскинула руку, ухватившись за поручни, — платформа стала крениться. Каркас был ветхим и изъеден ржавчиной.

— Верити! Тут опасно.

Госпитальерка успела подтащить девушку и теперь освобождала ее. Лицо той было мертвенно-бледным, когда Верити начала разматывать тросы, оставившие кровоподтеки на шее.

— Кажется, она еще жива…

В ответ платформа издала пронзительный стальной скрежет и резко наклонилась. Наряженная девушка неожиданно выпала из захвата Верити, и Мирия подалась вперед, схватив госпитальерку прежде, чем та отправилась вслед за спасаемой. Их руки встретились, боевая сестра сгребла Верити за рясу, как вдруг платформа разлетелась на части.

Ей было много столетий, и ее содержали в исправности настолько, насколько это было возможно. Однако мастера и техники не занимали лучшие места в кастах Невы или хотя бы в амфитеатре Лунного собора, а посему никогда не хватало рабочих рук, чтобы обслужить все церковное оборудование. Стальные обломки и тела полетели вниз, врезавшись в толпу ложных эльдаров прямо в центре арены.

Костяшки Галатеи побелели, когда она сжала каменную балюстраду.

— Именем Катерины, что она творит?

Стоящая рядом сестра Рейко посмотрела через маленький монокуляр.

— Несчастный случай, канонисса? Не думаю, что это умышленно…

— Какое интересное развитие событий, — слова приближающегося губернатора Эммеля прервали речь Рейко. Его свита шла за ними, а лорд-диакон следовал рядом. — Моя дорогая канонисса, если ваша боевая сестра хотела принять участие в играх, она могла попросить об этом.

— Губернатор, боюсь, произошло недоразумение, — быстро заговорила Галатея. — Полагаю, вам следует приостановить выступление?

Эммель нахмурился.

— Хм, это будет не очень благоразумно. Правила празднества вполне четкие. Сцена должна играться до конца без прерывания. Будет много недовольства, если я попытаюсь это сделать.

— Возможен даже бунт, — добавил декан Веник.

Губернатор поднес к своему уху ладонь:

— Послушайте, канонисса. Вы слышите? Люди восхищены. Они думают, что это сюрприз взамен колдуна, которого мы им обещали.

— Возможно, что никакое это не недоразумение, — добавил Ла-Хайн. — Пути Бога-Императора неисповедимы.

Эммель кивнул и зааплодировал:

— О, да-да. Вероятно, вы правы. — Его глаза засветились от подобной мысли. — Я поражен — настоящая Сестра Битвы на сцене! Что за игра теперь будет!

— При всем уважении, губернатор, сестра Мирия, возможно, ранена, и она там не одна. Сестра Верити — госпитальер, и от нее мало толку в бою, — непреклонно продолжала Галатея.

Ла-Хайн спокойно кивнул, приняв это замечание:

— Я уверен, Император придаст ей сил, дабы она смогла отстоять честь своего призвания.

Мирия вылезла из-под обломков деревянных декораций и содрогнулась от приступа боли: ее правая рука была вывихнута. Стиснув зубы, она перехватила свое правое запястье левой рукой и резко дернула. Послышался противный хруст, и мгновение острой боли прошило тело. Она игнорировала боль и, ощутив металлический привкус во рту, сплюнула кровью.

Затем обернулась на стон — туда, где лежала Верити. Госпитальерка была цела, но оглушена, и Мирия помогла ей подняться на ноги.

— Де… Девушка… — начала Верити, но замолчала, когда другая женщина указала перчаткой на обломки. Молодая девушка, одетая как Селестина, выпав из рук Верити, разбилась, и теперь ее бездыханное тело лежало среди обломков. Пустые глаза смотрели в ночное небо. Верити встала на колени и закрыла веки покойницы, прошептав строфу похоронного обряда над телом.

Рев зрителей хлынул со всех сторон — громкий и подобный реву океана, бьющемуся о берег во время сильного шторма. Некоторые игроки, имитирующие эльдаров в пародийном сражении, были напуганы внезапным грохотом упавшего металла и в замешательстве оглядывались по сторонам. У тех, что находились ближе, Мирия различила замаскированные под сюрикенные катапульты чужаков самые обычные скорострельные винтовки и дробовики.

Мирия хорошо знала взгляды, подобные тем, что сейчас были направлены на нее. Обычно так смотрели еретики-прислужники, солдаты-рабы и культисты, впавшие в абсолютную ярость своей демагогии.

— Держись рядом, — шикнула она Верити. — Они собираются стрелять по нам.

Госпитальерка покачала головой.

— Но почему?

Мирия проигнорировала ее вопрос и двинулась вперед, сходя с груды обломков и поднимая руку в предупредительном жесте.

— Мы не участницы ваших игр, — сказала она уверенным ровным тоном. — Держитесь подальше.

Люди были одеты в однообразные костюмы без знаков различия и признаков иерархии. Они неуверенно смотрели то на женщин, то друг на друга. Мирия поняла, что нужно делать: за развалинами платформы, в стенах арены, стояли ворота — там они будут в безопасности.

— Не беги, — прошептала она. — Если побежим, нас атакуют.

— Они всего лишь обычные люди, — настойчиво произнесла Верити.

Мирия взглянула на человека, изображающего ксеноса, и увидела его глаза в треугольных прорезях пернатого шлема.

— Это не имеет значения.

Она поняла его намерения раньше, чем он сам, и мгновенно сорвала обернутую вокруг кобуры пистолета ленту мирного обязательства. Десяток орудий нацелились на них; Мирия оттолкнула Верити с линии огня, ее пистолет покинул кобуру со скоростью пули и выплюнул заряд плазмы.

— Смерть людям! — возглас сорвался с губ ложных эльдаров, и наблюдавшая за действом толпа снова взревела.

Автоматизм, рожденный десятилетиями трудной и непоколебимой службы Императору, взял свое. Оружие Мирии рычало, оглушительный визг перегретых плазменных зарядов заглушал слабый грохот свинцовых пуль. Воцарилась суматоха, каждый спуск курка наносил тяжелые повреждения, ни один выстрел из энергетического оружия не был потрачен впустую — разодетые люди вскрикивали и умирали. Бумага и ткань ярко-оранжевого и зеленого цветов пачкались темной артериальной кровью. Шлемы из мягкой древесины дробились и разлетались.

Пули барабанили по броне боевой сестры, не оставляя на черном керамитовом покрове никаких повреждений, словно это был обычный град. Случайно срикошетившая пуля жгучей болью полоснула ее по щеке, но Мирия не обратила на это внимания и продолжила осыпать врагов одиночными выстрелами.

Когда все противники были повержены или, лежа в пыли, истекали кровью, Мирия закрыла глаза и насладилась покоем, но ненадолго — все пространство вокруг нее заполнилось оглушительным ревом льстивого восхищения народа.