«Dream Phone», — удалось выговорить Таре между приступами смеха. — Ему не нравится Спенсер.

Она взглянула на карточку.

— Спенсер выглядит… мило.

— Он не милый, — шутливо прорычал Рид. — Давай, Уит. Наша работа — защищать этих девочек от всех спенсеров мира.

Этих девочек.

Во множественном числе.

Мой смех стих, когда я снова опустилась на колени, мой взгляд на мгновение встретился со взглядом Рида, прежде чем я прочистила горло.

— Не волнуйся, Спенсер не в моем вкусе. Я предпочитаю Боба.

Тара шлепнула меня по руке.

— Сорокалетний школьный сопровождающий? Фу, Галс. Мне нужно почаще вытаскивать тебя из дома и расширять круг твоих потенциальных ухажеров. В следующие выходные будет вечеринка, на которую я планирую тебя затащить.

— А Боб там будет? — Я зевнула, опираясь на свою здоровую руку.

Тара поморщилась.

— Поверь мне. Тебе не нужен Боб.

В ее словах был странный, едва уловимый подтекст, но я пропустила его мимо ушей.

Уитни присоединилась к нам в гостиной через несколько минут со стопкой листов бумаги и карандашами.

— Я не смогла найти «Pictionary». Кажется, мы продали ее на гаражной распродаже прошлой весной, — сказала она, усаживаясь рядом с Ридом на диван. — Мы можем сделать свою собственную версию. Дети против взрослых.

У меня скрутило живот.

Я ненавидела, когда меня называли ребенком. Я была совершеннолетней и знала, что не выгляжу как ребенок. Не говоря уже о том, что за свои восемнадцать лет я повидала гораздо больше, чем большинство взрослых.

Рид бросил в рот жевательную резинку, и до меня донесся легкий аромат мяты.

— У меня есть минут тридцать, потом мне нужно будет уехать. У меня сегодня клиент.

Мы по очереди рисовали картинки.

Ни у кого особенно не получалось, но на тридцать минут мир перестал существовать. Тепло наполняло меня. Смех звучал громче, чем мои демоны, которые шипели и насмехались в глубине моего сознания. Божья коровка прижалась ко мне, ее мягкий мех касался моего бедра, когда я с удовольствием почесывала ей живот.

Я была последней, кто рисовал, прежде чем мы завершили игру. В горчично-желтых песочных часах, позаимствованных из другой игры, крошечные песчинки сыпались на дно, а я сосредоточенно рисовала, высунув язык.

Длинный стебель. Маленькие бутоны. Распускающиеся лепестки.

— Цветок! — крикнула Тара, но я отрицательно махнула рукой, показывая, что она ошибается. — Красивый цветок?

Я указала на свою футболку яркого голубого оттенка.

— Футболка. Голубая футболка. Футболка с подсолнухом.

— Подсолнухи не бывают синими, — практически прорычала я.

— Тебе нельзя говорить! — крикнула она в ответ. — Черт, это слишком сложно. — Она прикусила губу, глубоко задумавшись. — Тюльпан?

Я вздохнула. Пытаясь объяснить иначе, я начала рисовать магнитофон с маленькими музыкальными нотами вокруг него. Я ткнула кончиком карандаша в магнитофон, потом в цветок и снова в цветок, оставляя графитовые точки.

Тара разочарованно покачала головой.

— Что это, черт возьми, такое? Поющий цветок? — спросила она. — О! Венерина мухоловка!

— Утреннее сияние10.

Голос Рида заставил всех троих повернуть головы в его сторону. Наступила тишина, он смотрел на мой рисунок, а затем перевел взгляд на меня.

Я не смогла сдержать улыбку, которая расцвела также, как нарисованный цветок. Мы удивленно смотрели друг на друга, потом я опустила карандаш и кивнула.

— Он угадал.

Наконец заговорила Тара, нахмурившись от досады.

— Что? Откуда ты знаешь? — Затем ее глаза прищурились, и она посмотрела на отца. — Ты даже не в ее команде. Так держать, папа.

Уитни смотрела на нас троих, на ее лице отражалось замешательство.

— Отличная догадка.

— Почему он поет? — поинтересовалась Тара.

Мой взгляд вернулся к Риду и задержался на нем.

— Новый диск «Oasis». Название альбома — «What’s the Story, Morning Glory11?».

— Никогда бы не догадалась. — Тара надулась, отбросив карандаш в сторону.

Между нами повисло молчание. Пока я собирала использованные листы бумаги и складывала в стопку карандаши, мои щеки горели, а сердце бешено колотилось.

— Мне пора идти. — Рид прочистил горло и встал с дивана, проведя рукой по своим непослушным темным волосам. — В это же время на следующей неделе?

— Конечно. — Тара тоже поднялась и вытянула руки над головой. — А я тем временем подтяну свои знания ботаники. Меня ждет много долгих вечеров в библиотеке.

Пока я стояла, Божья коровка начала бегать кругами вокруг меня, высунув язык и пританцовывая лапами.

— Можно я выведу ее на прогулку? — Я взглянула на Уитни. — Я ненадолго.

— Мы можем просто выпустить ее на задний двор. Уже темно.

— Но у нее накопилось столько энергии, — сказала я с широкой улыбкой, наклоняясь, чтобы почесать ей между ушами. — Правда, девочка? Хочешь прогуляться?

Божья коровка устремилась к входной двери, где Рид надевал свои армейские ботинки и засовывал руки в рукава кожаной куртки. Я последовала за ним, на ходу натягивая пальто и ботинки.

— Хорошо, — согласилась Уитни, скрестив руки на груди, и посмотрела на Рида, который в это время открывал входную дверь. — Увидимся на следующей неделе, Рид. У Тары родительское собрание в пятницу, если ты сможешь.

— Я буду там. — Он взглянул на Тару, прежде чем выйти на улицу. — Увидимся, малышка.

Она хмыкнула.

— Пока, папа.

Холодный ветер ударил мне в лицо, когда я пристегнула поводок Божьей коровки и позволила ей вытащить меня в звездную ночь. Рид пошел к своему красному пикапу на подъездной дорожке, быстро попрощавшись через плечо.

Я сглотнула, посомневалась немного, а затем потянула Божью коровку к нему.

— Рид.

Его шаги замедлились, потом он остановился рядом с грузовиком, погладил себя по затылку, после чего повернулся ко мне лицом.

— Что случилось?

Пока Божья коровка обнюхивала клочок травы, я посмотрела на свои ногти, которые Тара покрасила в лазурный цвет.

— На прошлой неделе после уроков я пошла в библиотеку и посмотрела, что символизирует ипомея.

Рид уставился на меня, нахмурив брови, обе руки он засунул в карманы куртки. Его глаза сверкали в мягком свете ближайшего уличного фонаря, напоминая две жемчужные звезды.

— Зачем?

Я прикусила губу и посмотрела на небо.

— Мне было любопытно. Дать название альбому — это важное решение, поэтому я хотела узнать, что означают эти цветы. Они символизируют любовь. Я подумала, что это очень красиво. — Я пожала плечами, смущенная этим случайным признанием. — Не знаю. Наверное, певец — романтик.

Я не собиралась говорить ему, что цветы в первую очередь символизируют безответную любовь и что мое сердце съежилось, как лепестки под палящим солнцем, когда я прочитала эти слова.

Ирония судьбы.

Улыбнувшись, Рид поджал губы и, прислонившись к борту грузовика, покачал головой.

— Я собираюсь развеять твои иллюзии, Галлея.

— Что? Как?

— Я почти уверен, что это намек на наркотики.