Приходилось вздыхать и обещать себе вернуться ночью. Но уже вечером, презрев все то, что между нами было, его высочество отказывался воровать какое-то сено у родного отца. На мои закономерные предложения сходить и поклянчить лично у его величества Арден торопливо замолкал и тему больше не поднимал.

– Я к себе? – зевая, вопросила я, поднимаясь с поставленной специально для меня кушетки.

– И до полудня не приходи, – напомнил его высочество.

Его глаза лихорадочно блестели, а ноги никак не могли усадить своего господина. Арден нервничал и предвкушал, не находил себе места и косился на мстительную меня, не желавшую освобождать его от своего присутствия. Выгонять же меня, даже ради свидания с дамой, его высочество не мог. Императрица запретила. А если леди Лориет изволила распорядиться… С ней даже супруг не рисковал спорить, благо сферы их интересов лежали в разных плоскостях.

– Приду в девять, – заверила принца я, наслаждаясь проступившими на лице собеседника потрясением и обидой, выдержала паузу и добавила: – Вечера.

Арден надулся еще больше. Увы, несмотря на улучшение его самочувствия, выходить за пределы своих покоев он мог лишь в моем сопровождении. Императрица распорядилась. А по прогулкам его высочество успел соскучиться. Справедливости ради, меня без принца также пропускали лишь до его покоев. Тут уж император подгадил, видимо, не желая, чтобы по дворцу шлялась неопознанная личность без присмотра. И это при живом-то Саере, каждое утро неизменно дожидавшемся меня в гостиной. Если бы он еще нас с принцем наедине оставлял, не хмыкая ехидно во время каждого словесного пассажа, цены бы ему не было. Но куда там?..

Еще одним достижением было мое переселение из гардеробной в нормальную спальню. Эффекта нашего совместного дневного времяпрепровождения хватало настолько, что проклятие перестало срабатывать, стоило мне отойти на десяток метров. Увы, как распространить нашу связь на большее расстояние, пока не придумали. Точнее, оставили единственный пришедший на ум вариант на очень потом. Ибо не царское это дело – жениться на всяких безродных замарашках.

Впрочем, после того как ухмыляющийся Верховный озвучил этот вариант, императрица начала на меня поглядывать с куда большим, чем хотелось бы, интересом. И на завтраки мы теперь ходили в столовую к остальной монаршей фамилии. Приборов, как и подаваемых мне блюд, с каждым разом становилось больше на одну штуку. И, учитывая начавшие ходить по дворцу слухи, я всерьез опасалась, что ближайший прием не обойдется без присутствия младшего принца и, соответственно, меня.

Открывшаяся передо мной дверь напомнила о присутствии Саера, и я благодарно кивнула. Мужчина лишь чуточку растянул губы в улыбке, зато отсалютовал напарнику, уже дожидавшемуся у двери. В отличие от моего главного стража, остальным без веских оснований запретили тревожить мой покой. Увы, не за просто так, а за полноценное обещание не покидать покои, не поставив в известность охрану. Но, кажется, Валиар и ему не поверил, а потому все окна в моих покоях закрыли дополнительными щитами. И это после того, как я полчаса стонала о том, как боюсь пожаров. Достоналась. Нацепили защитный амулет неясных свойств, который наотрез отказывался сниматься подручными методами. Меня даже посетила мысль, а не благословить ли его на разрушение, но здравый смысл подсказывал не тратить силу понапрасну. Особенно учитывая тот факт, что дополнительных вливаний больше не происходило. Но происходило видение Верховного, хорошевшего не по дням, а прямо-таки по часам.

Господин Шаон неизменно навещал нас с принцем после полудня и демонстративно вычеркивал что-то в толстенькой записной книжке. Арден однажды туда заглянул и после полдня разочарованно вздыхал: страницы были абсолютно пусты.

На предложение жреца посмотреть самой я ответила отказом. Даже до такой провинции, как Триер, доходили слухи об избирательных чарах, коими защищали особо секретные или компрометирующие переписки. Никто, кроме упомянутых в списке людей, не мог ничего узреть. Но я опасалась, что мое имя там имеется: слишком уж серьезно был настроен жрец.

Так же серьезно была настроена и императрица. В моих покоях, в столовой, уже суетились служанки, накрывая поздний ужин. Имея возможность видеть меня ежедневно, леди Лориет никак не могла смириться, что на императорских харчах я продолжаю выглядеть тем же заморышем, что и по прибытии. Мне даже целителя вызывали, но и тот не смог объяснить ее величеству, куда деваются те предполагаемые килограммы, что должны откладываться во всех неудобных местах.

Лучше бы денег заплатили. До сих пор ни медной монетки не выдали. Дескать, все за счет короны, только скажи чего хочешь, доставят в лучшем виде. Соврали, конечно. Доставлять меня в Триер в лучшем виде отказались. И Саер игнорировал все мои попытки поговорить о деле, продолжая намекать на башню. Угу, будто не знает, что Арден и молиться – две большие разницы. Даже сейчас отказывается задумываться о великом и пирожки у меня из-под носа таскает. Ему, видите ли, не подобает их с кухни заказывать, а хочется.

– Ее величество просила напомнить вам об ужине, – с поклоном доложила служанка, отвлекая меня от обдумывания обид. – Надеемся, что еда придется вам по вкусу. Повара очень старались.

– Передайте им мою благодарность.

С тяжким вздохом я села за стол и, не глядя, вытянула вилку для салата. В царившей в столице духоте чревоугодие было даже не грехом, а настоящей пыткой. Добровольной, поскольку готовили здесь так, что от одних ароматов хотелось добавки. Но всему есть предел!

Оглядев выставленные на стол блюда, я поняла, что нет. Предел у желания императрицы победить мою худобу отсутствовал.

– Вы премного меня обяжете, если присоединитесь, – помедлив, предложила я замершим служанкам. Те слаженно покачали головами, но сглотнули. Еще бы, редко кому из слуг могли перепасть мясные деликатесы без оказания дополнительных услуг обитателям дворца.

– Мы не можем… – начала отвечать за всех старшая из девушек.

Я приложила палец к губам, намекая на необходимость замолчать.

– Это приказ, – вкрадчиво уточнила я и кивнула на ломившийся от яств стол. – Мы же не хотим обижать ее величество и поваров, которые так старались нам угодить? Присоединяйтесь, едва ли вас кормят лучше, чем здесь.

Одна из девушек согласно кивнула.

– Ну же, мы никому не скажем, – подбодрила я их и указала на выложенные у тарелки приборы. – Здесь на всех хватит.

Помедлив, девушки приступили к трапезе. Я, ковыряя листья салата и иногда отправляя их в рот, довольно наблюдала, как убывает снедь и прибывает расположение ко мне. Пусть и постепенно, но подкармливая служанок и не соря в комнатах, я обзаводилась если не подругами, то соратницами. Впрочем, я не сомневалась, что всем заинтересованным лицам известно о моих проделках.

– Госпожа, мы вам еще нужны? – закончив с трапезой, спросила старшая.

– Нет, на сегодня можете быть свободны, – покачала головой я и ушла на балкон.

Пару минут из столовой доносился звон убираемой посуды, но вскоре все стихло. Я осталась одна, наедине с распростершимся внизу городом. И никакой тюремной башни, которой меня пугали в первых покоях.