лицо все равно выглядело потрепанным. К сожалению, с темными кругами под глазами она ничего поделать не могла, зато могла снять напряжение: приняла несколько капель «Ксанакса», накапав их из пипетки прямо на язык. И вернулась в гостиную.

На первый взгляд в комнате ничего не изменилось. Девушка сидела в той же чинной позе, с той же улыбкой, с банкой пива в руках, из которой, похоже, не выпила ни глотка. Но кое-что стало иначе.

Шторы на балконной двери задернуты.

Эта необъяснимая перемена встревожила Серену — на ум пришла окутанная туманом человеческая фигура на краю леса.

Луиза вела себя как ни в чем не бывало, что тоже казалось странным и внушало тревогу. Серена решила не спрашивать о задернутых шторах.

— Сразу хочу вам сказать, что Аврора была чудесной девочкой, — начала гостья. — Она всегда была добра, и мы все к ней привязались.

— Охотно верю, — отозвалась Серена, садясь на диван рядом с ней.

Ей вовсе не хотелось выслушивать очередные похвалы в адрес дочери. Аврора была милой и хорошо воспитанной, но при желании умела быть настоящей занозой в заднице. Серена скорее предпочла бы, чтобы ей перечисляли недостатки дочери — напоминали, что когда-то та действительно была живой шестилетней девочкой. «О мертвых либо хорошо, либо ничего», — часто повторяла она себе.

— Когда Аврора рассказывала анекдоты, остальные так и покатывались со смеху.

Серена понятия не имела, что ее дочь умела рассказывать анекдоты.

— Правда?

— Некоторые были весьма непристойными, — слегка смутившись, добавила девушка.

Серена все больше удивлялась.

— Серьезно?

Оттого что Луиза рассказала ей прежде не известную подробность из жизни Авроры, Серена прониклась к гостье симпатией.

Та улыбнулась и украдкой поставила нетронутую банку пива на ковролин. Затем помрачнела.

— Мне нравилась эта работа, — сказала она. — В пансионе меня утвердили на второй год, да и платили хорошо. И управляться с девочками было не особо трудно. Нужно было только не забывать, что все они впервые оказались одни вдали от дома. Немного постараться, чтобы они сразу почувствовали себя уютно, — а дальше все как по маслу.

Стало ясно, что работу она потеряла. Раньше Серена не задумывалась о том, что трагедия, постигшая ее саму, могла как-то сказаться и на жизни других людей. Конечно, то, что случилось с Луизой, нельзя сравнить со смертью Авроры, но все же девушке тоже непросто.

— Ты теперь работаешь где-то в другом месте? — спросила Серена.

— Я прибираюсь в отеле «Валле́»[12], — ответила девушка. — Сегодня утром, когда я узнала вас на улице, я как раз выходила с работы.

Из воспитательницы в уборщицы — незавидный карьерный поворот. Луиза тоже заплатила свою цену.

— А что стало с твоими коллегами?

— Берту, заведующую, взяла в гувернантки семья из Женевы. Флора тоже уехала, но я не знаю, где она и чем теперь занимается. — Девушка стыдливо опустила взгляд.

— В чем дело? — спросила Серена.

— После того как нас уволили, нам предложили деньги при условии, что мы подпишем бумагу, обязывающую нам никому не рассказывать о том, что произошло той ночью.

Логично. Как и предполагала Серена, академия, организовавшая лагерь, стремилась скрыть случившееся не меньше, чем местные власти. Подписка о неразглашении — часть стратегии по предотвращению нежелательной огласки. Например, чтобы воспитательницы за деньги не дали интервью газетам или телешоу.

— Мой парень очень рассердился бы, если бы узнал, что я сюда пришла, — повторила Луиза, снова прижав руки к животу. — Но, увидев вас утром, я подумала, что вам, наверное, захочется задать мне несколько вопросов.

— Мне не нужно ни о чем тебя спрашивать, все ответы есть в официальной версии, предоставленной полицией, — возразила Серена.

На самом деле она струсила и так и не прочла результаты расследования. Возможно, после того как она узнала об открытом окне, следовало бы с ними ознакомиться. Но она еще не чувствовала в себе сил обсуждать определенные темы с очевидицей.

— Думаю, вам стоит воспользоваться случаем и расспросить меня, — настаивала Луиза.

— Почему? — непонимающе спросила она.

— Потому что я там была, — коротко ответила девушка.

«Она права», — подумала Серена. Никто не предоставит ей более достоверную версию событий. И она не раз задавалась одним вопросом. Ее не особо волновало, что ей не вернули ни тело, ни останки для захоронения. Больше всего ее приводило в отчаяние то, что ее не было рядом, когда дочь умирала. Она должна была быть там, но Аврора осталась одна. Серене хотелось узнать хотя бы, была ли ее девочка счастлива перед смертью или грустила. Были ли ее последние часы на земле трогательным прощанием с ее короткой жизнью.

— Этого не должно было случиться, — заявила Луиза. — По прибытии каждой группы мы всегда проводили учения по пожарной безопасности. Берта придумала превратить это в игру.

Серена догадалась, что девушка чувствует себя виноватой и, вероятно, просто ищет отпущения грехов. Но возможно, дело не только в этом. В ее словах слышался намек на обвинение.

Поскольку воспитательница казалась искренней, Серена собиралась упомянуть об аномалии — открытом окне в мансарде Авроры. Кто знает, может, у Луизы найдется объяснение. Но следующая фраза девушки ее остановила.

— Нам приплатили за то, чтобы мы уехали из Виона, — вдруг призналась та. — Берта и Флора приняли деньги, а мне пришлось остаться: мой отец болен, и мама одна не справляется.

Это откровение напугало Серену. Раньше она считала, что власти и академия вступили в молчаливый сговор, только чтобы избежать еще большего ущерба для своего имиджа. Но зачем платить воспитательницам, чтобы они уехали?

— Я не должна быть здесь, — еще раз повторила девушка. — Мой парень прав, мне лучше забыть об этой истории.

Луиза что-то знала. Серена была в этом почти уверена.

Девушка подняла свои оленьи глаза и посмотрела на нее:

— Аврору, наверное, можно было спасти.

Серена никогда не допускала такой возможности. Не задавалась вопросом, почему остальные одиннадцать девочек все еще живы, а ее дочь — нет. Отчасти она уже знала ответ: нет никакой причины. Подобное самовнушение защищало ее от гнева. Гнев и горе не должны соприкасаться, это опасная смесь.

Но если принять во внимание загадку открытого окна, возможно, она зря не вдавалась в причины трагедии. И у нее сложилось впечатление, что Луизе действительно известны подробности, которые ранее не разглашались.

Другая правда. Может быть, даже какая-то тайна.

— Возможно, есть другое объяснение, — добавила девушка. Ей явно хотелось о чем-то рассказать, но она боялась.