Лейла выплеснула в стаканчик остатки санды. Саймону опять ничего не досталось.

– И что было потом? – спросил он без особого интереса.

– А ничего. – Девушка потянулась, упершись ладонями в столешницу. – Через неделю Дина Вански умерла, во время своей очередной одинокой прогулки. Робота-санитара замкнуло, и он не смог вызвать помощь. Я даже на похоронах не побывала, потому что заболела и лежала в «коконе», а так хотелось поглядеть на все эти скорбные рожи!

– Разве у коммунистов есть «коконы»?

– «Кокон» мне Эмми обеспечил. Когда я поправилась, он привез меня в Хризополис, купил мне дорогую одежду и косметику… Вначале все казалось очень странным, после Восточной Хардоны, но я быстро освоилась – они с Хинаром даже удивлялись моим темпам.

Дикарка. Девчонка из примитивной общины. Эмми довольно-таки гнусно подшутил над ее любимой, как она утверждает, подругой – подарил зыбкую надежду на избавление и смылся, а ей хоть бы что. Вывод: Саймону Клиссу она тем более сочувствовать не будет.

– Давай репетировать! – приказала Лейла.

Саймон с покорным вздохом поднялся со стула, подошел к ней, краем глаза следя за своим понурым отражением в разбитом зеркале.

– Привет! – Он старательно улыбнулся. – Как тебя зовут, малышка?

– Опять то же самое.

Мучения Клисса прервал звук открывающейся двери. Он повернулся и оторопело уставился на Медо. Ничего себе эксцессик, как говаривали когда-то в «Перископе»!

– Ой, Эмми… – потрясенно и жалостливо пробормотала Лейла. – Кто тебя так?.. Они?..

Эмми развел руками и скорчил гримасу – забавную, пародийно обиженную и одновременно ироничную. Пожалуй, он не лишен некоторой артистичности, но по сравнению с эксцессером старой закалки он просто самоуверенный щенок.

Лейла вскочила со стола, ее черно-сиреневые космы всколыхнулись, как листва какой-то живописной тропической дряни, которая смутно запомнилась Саймону по прежней жизни, до отсидки. На лице появилось расстроенное, участливое выражение – то, чего он так долго и безуспешно от нее добивался!

Впрочем, Клиссу было не до Лейлы: он прикладывал титанические усилия, чтобы не расплыться в торжествующей улыбке до ушей – за восемь лет заключения он разучился держать свою мимику под жестким контролем. Такой повод! Все-таки есть на свете справедливость. Она есть даже здесь, в преисподней: тот, кто дважды избил Саймона Клисса, получил воздаяние от судьбы. Наверное, нарвался на шпану в каком-нибудь из злачных закоулков ночного Хризополиса.

На левую руку надета фиксирующая медицинская перчатка. Свободного покроя рубашка из серого шелка не позволяла определить длину перчатки – до локтя, до плеча? На припухшей правой скуле и на лбу слегка выделяются подобранные в тон кожи кусочки пластыря. Правое ухо наискось рассечено багровым порезом и одето в застывший прозрачный гель, как порция заливного. Саймон про себя хихикнул: Эмми глупо острил насчет его уха, и тем неведомым силам, которые определяют судьбы людей, это не понравилось. Поделом ему.

Есть ли другие травмы, не разобрать: черный чешуйчатый жилет и такие же брюки скрывали предполагаемые повязки, под толстым материалом ничего не проступало, однако того, что было на виду, Саймону хватило для вспышки безудержной радости. Даже явление Топаза не смогло ее погасить, тем более что мерзкая тварь на сей раз сидела за решеткой – в полом корпусе зоосервисного робота, который вкатился следом за хозяином.

Директор правой рукой обнял Лейлу и поцеловал в блестящие сиреневые губы.

– Ты вернулся оттуда не один? – спросила Лейла, когда они отстранились друг от друга.

– Один. Вариант Б провалился, несмотря на свое изящество. Работаем дальше по варианту А.

– Ну-у… – слегка скривившись, протянула Лейла. – А давай я соблазню его, куда-нибудь заманю – и делай с ним что хочешь. Ты ведь учил меня соблазнять.

Эмми закатил глаза к потолку.

– Лейла! Я много чему тебя учил, но ты, увы, пожелала научиться немногому. Как ты его соблазнишь? Вспомни, что я о нем рассказывал. Кто для него опасен – это он определяет мгновенно, в первые секунды контакта.

Ценная способность. Клисс не знал, о ком они говорят, но почувствовал острую зависть.

– Лейла, ты лучше посмотри, как сияет Умазайка! – снова услышал он голос Медо. – Саймон, позволь спросить, что сделало тебя таким счастливым?

– Я понемногу оправляюсь после тюрьмы… Радуюсь свободе… – промямлил Саймон, когда продрался сквозь дебри панических поисков ответа, который мог бы сойти за правдивый.

– Приятно увидеть по-настоящему счастливого человека… – промурлыкав это, Медо извлек из кармана жилета пульт, украшенный асимметрично ветвящейся гравировкой, нажал на одну из кнопок, и передняя решетка в корпусе робота с негромким щелчком сместилась вверх. Из нижней части корпуса выдвинулся телескопический пандус. – Топаз, можешь погулять, – обратился Эмми к кошмарному обитателю клетки. – Ты там соскучился, бедняжка…

Тихаррианский мурун не стал дожидаться повторного приглашения и сбежал по пандусу на пол, проворно семеня мохнатыми паучьими лапками. Саймон замер. Если эта жуть полезет к нему – он закричит, и пусть Эмми с Лейлой что угодно про него думают.

Движение в дверном проеме вызвало у него мгновенную дрожь – почем знать, вдруг этот чокнутый любитель экзотической фауны таскает с собой не одного Топаза, а целый зоопарк! – но в комнату вкатилось всего лишь большое черное кресло с хромированной рамой, к которой крепился стандартный набор медицинской аппаратуры. Эмми сел, откинулся на спинку. Рассеянно потрогал чуть отставший кусочек пластыря на скуле.

Зажравшийся богатый щенок. И это навороченное креслице, и элегантный, как аристократ из системы Гелиона, зоосервисный робот, и противный Топаз (он топтался посреди комнаты, нерешительно поводя хоботком из стороны в сторону) стоят столько, что человеку среднего достатка не один год пришлось бы копить! Общеизвестно, что большие деньги достаются не тем, кто их заслуживает.

– Саймон, покажи нам, как ты умеешь улыбаться, – потребовал Медо.

Клисс попытался воспроизвести его подкупающую обаятельную улыбку. Судя по тому, как переглянулись Медо и Лейла, успехом эта попытка не увенчалась.

– Эммануил, возьмите лучше сами это интервью! Я буду вашим консультантом, весь мой опыт в вашем распоряжении. Улыбаться вы умеете лучше меня, драться тоже умеете…

– Если бы я умел драться, меня бы не избили. – Эмми выдал в ответ ту самую улыбку, которая никак не получалась у Саймона. – Сам видишь, в каком я состоянии. Я не эксцессер, я твой заказчик, поэтому давай не будем препираться, интервью возьмешь ты. Что касается улыбок и мимической игры, могу подсказать один способ…

Клисс слушал его, а сам нервно косился на Топаза – тот направился было в его сторону, но потом передумал и заковылял к кушетке; хвост, похожий на мохнатый хлыст, волочился по полу.