– Вот как?

Она кивнула.

– Воровать начала лет с десяти. Сначала по мелочи, потом крупнее. Замки для меня – не помеха. Я их обожаю. Это как задачка, которую нужно решить. И я умею решать их все.

– А как ты оказалась в той деревне, где мы тебя нашли?

– Я хорошо умею справляться с замками, но есть у меня еще один талант – оказываться не в том месте не в то время. Попалась на глаза одному очень умному и хваткому полицейскому, вот он и поставил себе задачу меня поймать. Пришлось скрываться.

Ваня посмотрел на нее, и Айя почувствовала вместе с любопытством – понимание.

– Это не твое настоящее имя?

Она отрицательно мотнула головой.

– И как же тебя зовут?

– Я уже почти девять лет Айя, пусть ею и останусь.

– Но как ты ею стала?

– В тот момент, когда полицейский уже почти добрался до меня, я снова оказалась не в том месте не в то время. Так и стала Айей.

Ваня покосился на нее.

– И куда же подевалась настоящая Айя?

– Это очень личное.

К ее удивлению, он больше не стал ничего спрашивать. Его любопытство притихло, получив ответы на главные вопросы. Все-таки такт у Вани Сидорова тоже иногда просыпался.

27 сентября 2016 года, 2.05

г. Санкт-Петербург

К тому времени как вернулся из Волгограда Войтех, Саша уже взяла себя в руки и перестала сама себе напоминать парня, подружка которого внезапно забеременела, а он совсем не был к этому готов. Димка оказался смышленым и очень забавным ребенком, рассуждающим совсем как взрослый. В своем мире он уже несколько лет занимался в секции хоккея, ходил в походы с командой, серьезно готовился к учебе в школе и был очень самостоятельным. С каждой секундой, проведенной с ним и Максимом, Саша все больше убеждалась, что никакая это не ошибка. Непонятно как, но этот мальчик взаправду их сын.

И только перед сном Димка дал понять, что несмотря на всю взрослость и рассудительность, ему всего семь лет: горько расплакался. Пришлось пообещать ему, что они обязательно что-нибудь придумают и вернут его к настоящим родителям, а пока постараются в должной мере их заменить. А еще Саше впервые в жизни довелось укладывать ребенка спать, поскольку было видно, что ему не хватает не только папы, но и мамы. В этой квартире не было детской комнаты, поэтому они втроем лежали на широкой кровати, где когда-то Саша и Максим спали вместе, и это было удивительное чувство. Необычное, странное, но такое щемяще-нежное, что Саша и сама едва не расплакалась. На какое-то мгновение захотелось, чтобы это было по-настоящему. И лишь когда порог квартиры переступил ничего не понимающий Войтех, ей стало стыдно за это мгновение.

Как Саша и предполагала, Войтех, разобравшись, в чем дело, ничуть не изменился в лице, только в глубине серо-голубых глаз появилось едва различимое напряжение, да когда он начал говорить, в речи чуть обострился уже почти незаметный чешский акцент, что всегда выдавало его волнение.

– То есть мальчик не просто из будущего, а из параллельного будущего? – спросил он, когда они втроем: он, Саша и Максим – уже сидели на кухне и пили чай. Несмотря на глубокую ночь, спать никому не хотелось и кофе не лез.

– Очевидно, так, – кивнул Максим. – Иначе лично я никак не могу объяснить, почему он родился в две тысячи тринадцатом, но у нас его нет.

– Если предположить, что любое наше действие, любой поступок и решение являются как бы точкой бифуркации, после которой миры расходятся и множатся, то, вполне вероятно, мое решение поехать с тобой в первую экспедицию и разделило наши миры, – продолжила его мысль Саша. – В нашем мире я поехала, и Димка не родился, в его – осталась и забеременела. Потому что по срокам выходит, что случилось это как раз в то время, когда мы были в Хакасии.

По лицу Войтеха снова пробежала едва заметная тень, но он лишь коротко кивнул, признавая возможность этой версии.

– Вопрос в том, почему ты не поехала со мной.

– Может быть, просто не получила твое письмо? Или ты нашел другого кандидата?

– Ты была моим единственным кандидатом, – покачал головой Войтех. – И если я не позвал тебя с собой, то лишь по одной причине: я не поехал сам.

Почему он не поехал, у Войтеха тоже была мысль, но он не хотел ее озвучивать, а потому только обрадовался, когда Максим перебил его:

– Все это не настолько интересно, как то, что нам делать с Димкой. Как он попал сюда и как вернуть его обратно?

– А что он сам рассказывает? – тут же переключился в деловое русло Войтех.

– Они с друзьями ночевали в палатке во дворе. Ночью он встал в туалет, вышел во двор. На улице начиналась гроза. Говорит, вспыхнула яркая молния, которая затем превратилась в свет фар машины. Это все, что он помнит.

– Немного. И я даже не представляю, как нам это поможет и с чего вообще начать.

– Ты уж напрягись как-нибудь, – с заметным сарказмом предложил Максим. – Мы с Сашей, конечно, сделаем все от нас зависящее, но мы не его родители в полноценном смысле этого слова, и он это понимает. Мы не стали говорить ему, что давно разведены, незачем ребенку это знать. Пусть там, у него, все по-другому, но он может испугаться и ждать, когда это же произойдет и с его родителями. Зачем добавлять ему лишних переживаний? И чем дольше он здесь задерживается, тем сложнее будет объяснить, кто вообще ты такой.

Войтех отставил в сторону опустевшую чашку, поднялся из-за стола и неторопливо прошелся по кухне, разглядывая обстановку и почему-то вспоминая, как оказался здесь в первый раз. Это случилось четыре года назад, во время их второго расследования. Расследования, которого тоже не случилось в мире Димы.

Обстановка за это время изменилась не сильно, Максим еще не делал ремонт. Только вещей Саши больше нет.

– Мне нужно коснуться его, – наконец заключил Войтех.

– Зачем? – тут же привычно отозвалась Саша. Она всегда была против его экспериментов с видениями, а значит, и со здоровьем.

– Возможно, это подскажет нам, что именно произошло, как Димка очутился здесь, – спокойно пояснил Войтех. – Потому что иначе нам придется опираться на слова семилетнего ребенка, который мог что-то не так понять или запомнить.

Саша нахмурилась, но промолчала, признавая его правоту. Максиму так и вовсе было плевать на его здоровье, он возражать тем более не стал. Напротив, поднялся из-за стола и сделал приглашающий жест в сторону коридора.

– Пойдем. Чего тянуть?

Войтех послушно вышел следом и свернул в сторону спальни. Здесь, как и на кухне, мало что изменилось после ухода Саши, и почему-то это сейчас беспокоило его. За два года, которые они были вместе, Войтех так привык к этому, что уже забыл, что все могло быть по-другому. Что все когда-то было по-другому. Саша жила здесь, в этой квартире, спала в этой постели, любила другого мужчину. Войтех перестал думать об этом и, наверное, перестал в должной мере ценить. А сейчас вдруг испугался, что этого могло не быть. Что есть Вселенная, где этого не было, а значит, могло не быть и здесь.