последует, как бы снимается с Ивана Годиновича и переносится на Владимира: Иванушка не сам захотел жениться, его послал Владимир.

Но инициатива может исходить и от самого героя, и эта форма более древняя и лучше соответствует дальнейшему повествованию. Иван Годинович сидит на пиру кручиненый и на расспросы Владимира отвечает:

У нас-то во городе во Киеве

Все молодцы испоженены,

Красные девушки замуж выданы,

А я-то, Иван, неженат хожу,

Кабы мне-ка нажить богосуженую.

Кабы мне-ка нажить супружницу!

Казалось бы, что осуществить это желание не так трудна Иванушка может жениться на любой девушке в Киеве. Это ему иногда и предлагает Владимир, предоставляя полную свободу выбора невесты, от княжеских и боярских дочерей до крестьянских.

Но если бы Иван поступил так, его женитьба не могла бы стать предметом песни. Он не может выбрать себе невесту в Киеве потому, что в эпосе еще не вполне преодолена традиция выбора невесты вдалеке. Это было закономерно при родовом строе, когда за невестой ездили далеко, но теперь такая форма заключения брака вступает в противоречие с новыми формами быта. Герой, уезжая за невестой в далекие края, совершает необычный поступок. Мало того, он совершает поступок нечестивый. Он берет невесту не в родной Руси, а у неверных, ибо для эпоса все, что не Русь, – это «поганое» и «неверное». Иван Годинович не хочет жены из Киева:

Где охота брать, за меня не дают,

А где-то подают, ту и сам не беру.

Такой отказ и смысл его особенно ярко выражены у Марфы Семеновны Крюковой:

Не хочу я жениться на святой Руси,

На святой Руси жениться, ни во Киеве,

Ни во Киеве хочу я, во Чернигове,

Ни во матушке я же во славной каменной Москве;

Я хочу жениться же в проклятой Литве,

Как во той ли хочу жениться во Неверии.

Короче, у Марфы Крюковой Иван Годинович избрал себе Настасью, дочь короля датского. В других вариантах невеста избирается в «проклятой земле», в Индии у купца индийского Дмитрия, в Золотой Орде, в проклятой Литве и т. д. И даже в тех случаях, когда невеста избрана не так далеко, а именно в Чернигове, оказывается, что она дочь фантастического черниговского короля. От такого брака его старается удержать Владимир:

Не бери-то во Чернигове,

Она ростом мала и умом слаба.

То же в подобных случаях говорят ему тирующие;

Не жена тебе будет, да змея лютая,

Змея лютая будет, едучая.

Иногда, уже после того, как жена добытая, ворон ему вещает:

Не вези-ко ты Настасьюшки во красный Киев-град,

Не жена тебе будет, змея лютая.

Так же, как Потык, Иван Годинович не слушает никаких уговоров. Он едет свататься. Иногда он переправляется в искомую страну на летучем коне:

Два девяносто-то мерных верст

Переехал Иванушка в два часа.

Мы ожидали бы, что, согласно канону старого эпоса, герой по дороге за женой будет совершать подвиги по очищению земли от всякого рода чудовищ, или что он встретит соперников, вступит с ними в бой, победит их и увезет свою невесту, или что он будет подвергнут испытанию, проявит свое искусство и выдержку и получит невесту из рук ее отца. Ни одно из этих ожиданий не сбывается. Иван Годинович не встречает по дороге ни врагов, ни соперников и благополучно прибывает в Индию, Орду, Литву, Данию, или к королю, или купцу черниговскому. Препятствия начинаются только с момента прибытия. Соперник все же есть. Начинает развиваться внешний конфликт, тогда как внутренний дан в характере самого сватовства Ивана Годиновича.

Оказывается, что избранная Иваном Годиновичем невеста, обычно Авдотья или Настасья Лиходеевна, рке просватана. Она имеет жениха, такого же неверного, как она сама, и с этой стороны вполне для нее подходящего. От ее отца Иван Годинович узнает:

Ноне Настасья просватана,

Душа Дмитревна запоручена

В дальную землю Загорскую,

За царя Афромея Афромеевича.

Ее жених именуется также Вахрамеище (Марк. 78). Она просватана «во ту ли во орду во неверную, за того ли за Одолище поганое» (Кир. III, 9), «за царя за Кощерища» (Гильф. 179), «Кощуя Трипетова» (Гильф. 276) и т. д. Этот жених запер свою невесту на семь замков, оставил ей богатые подарки – жемчуг, бисер и другие, а сам уехал в свою землю. Но для русского богатыря не существует препятствий. Он ломает терем, в котором заперта Авдотья, срывает все замки и входит к ней.

Глазам Ивана, а вместе с тем и глазам слушателя предстает невеста. Иван застает ее за ткацким станком или за вышиванием. На первый взгляд такое занятие свидетельствует о ее женской добродетели: домовитости, трудолюбии. Но это все же не так. Окружение Авдотьи очень напоминает окружение бабы-яги, которую герой сказки часто застает за ткацким станком. Так же, как яга, она окружена зверями:

Тут сидит Авдотья, полотенце ткет,

На головке у Авдотьи белы лебеди,

На подножках у Авдотьи черны вороны.

Несмотря на такие колдовские аксессуары, Авдотья все же никогда не изображается как колдунья. Она не обладает никаким колдовским могуществом. Она обладает «хитростью-мудростью». Она «змея-изменщица», предательница, и ее хитрость есть низменная человеческая хитрость, а не колдовское искусство.

Видя, что Иван Годинович сорвал все замки и взломал все двери, что он богатырь и что ее отец не может оказать ему никакого сопротивления, она с притворной радостью бросается ему на шею и готова за ним следовать. О ее чувствах и желаниях никогда ничего не сообщается. Настасья не оказывает никакого сопротивления не потому, что русский богатырь пришелся ей по душе, а потому, что ей ничего другого не остается. Свою настоящую природу она обнаружит позднее.

Иван Годинович увозит невесту насильно. Ее отец уже готов признать в нем жениха и теперь хочет помириться с ним и зовет его к столу. Но герой с гордостью отвергает такое запоздалое гостеприимство, сажает Настасью на коня и мчится в Киев.

Вечером, по дороге, он разбивает шатер и держит со своей невестой опочив. Казалось бы, герой добыл себе жену и мажет благополучно вернуться в Киев и начать семейную жизнь. Но то, что когда-то,