Димка юркнул в дверь. Освещая себе путь светящимся экраном телефона, пошёл по коридорам. В углах слышалось шушуканье: молодые литераторы пользовались темнотой, чтобы осуществить назревшие романтические планы. Димка решил сделать то, на что до сих пор не хватало времени.

Через пять минут он был уже в бассейне. Разделся прямо у бортика. В слабом лунном свете, проникающем через окна, вода напоминала жидкое тёмное зеркало. Димка сел на бортик рядом со стальной, подёрнутой ржавчиной, лесенкой. Попробовал воду ногами.

— Не Египет, но сойдёт. — Он встал в полный рост и нырнул. Дыхание перехватило. Коснулся кафельного дна. Проплыл до противоположной стенки. Обратно. С силой вдыхал воздух ртом, когда голова показывалась над водой, и с силой выдыхал носом, погружаясь. Отдохнул, отёр лицо рукой. Снова к противоположной стенке, обратно. Туда, обратно. «Премия теперь одна»… — выдох. «Вот такие вот дела»… — вдох. «На всех не хватает бабла»… — выдох.

Димка страшно вскрикнул, потому что его резко потянуло вниз. Димка даже подумал, что это призрак Тарковского в синем тренировочном костюме объединился с духом повесившегося сценариста и поэта и чёрт знает с кем ещё, они все вместе полезли в воду и тащат теперь его, бедного Димку, на дно. Димка принялся дёргаться изо всех сил. Почувствовал, наконец, человека в глубине, под собой. Ощутил, что двинул этому человеку пяткой пару раз. Неизвестный разжал пальцы, Димка отгрёб в сторону и повернулся.

Из воды вынырнула голова, облепленная рыжими волосами.

— Ты чё, совсем больной?! — взвыла Лиса.

— А ты нормальная?! — Голос Димки хаотично скакал в такт сердцу. — У меня чуть инфаркт не случился!

— Ты чё, не видел меня, дебил?!

— Тут темно! Я плавал.

— Ты мне пяткой в глаз заехал!

— Квиты! — ответил Димка и прерывисто засмеялся. Смех пришлось оборвать, больно дёрганый и трусливый он вышел. Да ещё стук зубов. Сразу стало холодно. — Фингал у девушки — это романтика. Сразу видно — любят, ревнуют.

— Любят, блин!

Димка подплыл к Лисе, тронул её за плечи ласково:

— Дай посмотрю…

Лиса влепила ему пощёчину, но потом всё-таки позволила осмотреть глаз.

— Темно, конечно. Но ссадин, кажись, нет. Только синяк будет, — радостно объявил Димка.

— Мало того что премию дадут тебе, так ты мне ещё глаз чуть не выбил!

— Ты тоже мне в глаз дала! А кому премию дадут — неизвестно.

— Все видели, как ты к Гелеру подлизывался! Рассказик написал и всем раздал. Хитрюга! Прикидываешься простачком.

— Не подлизывался я, он сам поговорить хотел! А рассказ я написал, потому что меня попёрло! Что мне терпеть, что ли?! Ты же писательница, ты же понимаешь, о чём я!

— Не надо меня жалобить! Ещё про вдохновение мне расскажи, блин! И вообще, ты москвич, на х#й тебе деньги?!

— Что значит на х#й? И при чём тут, москвич я или нет? Москвичам что, деньги, по-твоему, не нужны?

— Да у вас тут денег до хрена! Только руку протяни! А у нас! Ты вообще знаешь, как простые люди живут?!

— Ты меня с кем-то путаешь, Лиса. У меня папа не олигарх. Я такой же, как и все. Кто-то в Москве родился, кто-то на Марсе, а кто-то в таёжном посёлке Палатка! — Это Димка меня вспомнил. Я в посёлке Палатка родился. Мать геологом была, а отец тогда только откинулся.

— Мне эти деньги очень нужны, очень! — Лиса вдруг взвизгнула. — Как мне их заработать?! Проституткой стать?! Проходили уже, у нас знаешь, сколько проститутка получает? Пятьдесят баксов максимум, да ещё неизвестно, на кого нарвёшься! Меня парень бросил, ушёл к дочке мэра. Знаешь почему? Она себе губы в Москве сделала. У неё, как у Анджелины Джоли теперь! Сучка, блин, драная! Всем так и хочется туда х#й засунуть! И ему захотелось. Сиськи мои ему не нравятся! Большие, говорит! Так я уменьшу, будут как у пятнадцатилетней! Я рожала, у меня сыну шесть лет, в следующем году в школу… — Лиса вцепилась в кафельный бортик обеими руками и подбородком прижалась, что бы он не трясся. — Я всё знаю. Такие губы, как у неё, больше не модные, я в журнале прочла. Сейчас такие пикантные, с припухлостями по бокам самый шик, правда? — Лиса очень искренне посмотрела на Димку, будто он был специалистом в тенденциях пластической хирургии. Димка понял из всего этого только то, что губы у неё свои, не обколотые.

— Вообще-то у тебя губы красивые… ты это…

— Чё ты мне втираешь?! Я себе реальные губы сделаю, как в Москве! Я себе сисечки аккуратненькие сделаю — пипец! Живот подтяну! Я до кризиса успела кредит взять, щас премию получу, на всё хватит! Я урою эту п###у с её двумя кусками мяса! И тебя урою…

* * *

Наскоро обтеревшись футболкой, Димка поспешил прочь от бассейна, поближе к людям. Ведь где-то сейчас народ собрался, бухнуть в последний раз. Свет успели починить. В коридоре на Димку, откуда ни возьмись, выскочила филологиня:

— Хватит меня мучить! Я всё решила, я сама всё расскажу!

Димка вздрогнул от неожиданного появления конкурентки, ничего не понял из её слов, заметил только, что живот у неё исчез.

— Не выйдет меня шантажировать, понял?! — Филологиня залепила ему пощёчину. Димка ещё никогда не получал целых две пощёчины в течение десяти минут. Да ещё от разных дам. Именно в этот момент из своей комнаты, у двери которой они стояли, вышла романистка из Тёплого Стана. Увидев сцену, она ахнула, хихикнула, извинилась и собралась захлопнуть дверь обратно.

— Куда пошла?! Сейчас я тебе кое-что покажу, не пожалеешь! — крикнула филологиня романистке.

Димка схватил филологиню за плечи и развернул к себе, чтобы отсутствующий живот не было видно.

— Извините, — обратился он к романистке, застывшей в дверях. — Извините, — сказал он ещё раз, обращаясь почему-то на «вы».

Жительница Тёплого Стана придурковато улыбнулась и захлопнула, наконец, дверь. Всё сошло за пьяную разборку двух закрутивших романчик литераторов. Димка вздохнул облегчённо, захотел отодвинуть от себя филологиню, но та крепко обняла его. Её груди расплющились о Димку, и он вспомнил её тело в каплях воды.

— Мне так нужны эти деньги… Брата менты за пять граммов взяли, откупить не на что…

Филологиня плакала.

* * *

Тем временем остальные молодые литераторы собрались на очередную и последнюю литературную дискуссию. Если бы спросить тогда каждого по отдельности, зачем он пришёл, никто не смог бы ответить ничего вразумительного. Если раньше фавориты (как им казалось) из одной номинации могли позволить себе роскошь дружить с фаворитами из другой, то теперь всех уравняли. Всё равно, что пять независимых княжеств объединили в одно, и князья и князьки со дня на день ожидали назначения одного из них главным. Литераторы пили, и некоторые уже успели порядочно нагрузиться.

— Я сейчас видел, наши в люксе у Зотова заперлись. Небось обсуждают, кому приз, — возвестил собравшимся Армен, имея в виду членов жюри.