– Как забавно устроена жизнь: по правую руку от меня Англия, по левую – Греция! – произнес глава застолья, указав сначала на Чарли, затем на короткоштаногого грека, который очень гордился своим именем – Эрос, произнося его при знакомствах с придыханием.

– Дружба народов! – высоким голосом отозвался китаец с другого конца стола. Пьер был человеком приятным в общении, с хорошим чувством юмора, любящим развлечения и сплетни. Он, не замолкая, говорил о своих виноградниках во французской провинции и о своем прекрасном вине, с которым гонконгская моча, по его мнению, не шла в сравнение. Иногда в этот монолог включался грек, утверждая, что кесарю – кесарево, французу – вино, а греку – оливковое масло.

Чарли откровенно скучал от этих разговоров и обрадовался, как ребенок, когда появились стейки. Китайцы и тайцы не оценили хорошо прожаренное мясо, разочаровано ковыряя листья салата. Хозяйка дома начала причитать, что не подумала уточнить о гастрономических предпочтениях гостей и поспешила на кухню, чтобы попробовать решить эту проблему, хотя на самом деле убежала рыдать, не смирившись с провалом. Мими вызвалась помочь и отправилась спасать положение.

– Чем вы занимаетесь, Чарли? – любопытствовал грек, прищурившись.

– Я – пижон, – отмахнулся англичанин и со скукой в голосе продолжил: – С детства был ленив. И ничего не могу с собой поделать. Родители мои – лорды – вовремя умерли и не успели изменить завещание, поэтому денежки достались мне. Вот и прожигаю. Детей у меня нет, поэтому до старости надо истратить все!

– Но ваша жена говорила, у вас свой бизнес – несколько ателье. Моей жене мы заказывали платье у вас, и она осталась довольна! – растерялся Пьер, разочаровано надув щеки.

– Я лично шитьем не занимаюсь! Боже упаси! Если кто-то и шил, то это нанятые китаянки! – воскликнул Чарли, пережевывая мясо. Его манеры явно не были по вкусу окружающим, судя по выражениям их лиц.

Китайская пара зашушукалась на своем языке, француз задумчиво нахмурился.

– Ателье у нас есть, я не спорю, но занимается всем моя жена! Она и вышла за меня на самом деле из-за моих денег! Потом открыла дело – скучно ей, видите ли, стало. Но то, что она корыстный человек, меня не волнует, потому что она очень хороша в постели! Я подобрал ее в Мулен Руже. Как же она задирала ноги, – мечтательно произнес Чарли, его фантазия рисовала красивую танцующую женщину, но не Мими, а Шан.

Все настороженно переглянулись, не зная как реагировать на откровенность англичанина.

– И не скучно вам ничего не делать? – с осуждением спросила носастая супруга Эроса. У нее был едва заметный нервный тик, и из-за этого казалось, что у нее что-то болит. На макушке у нее была необычная конструкция из волос – шар, который по диаметру был не намного меньше ее головы. Данную прическу ей навязала парикмахерша-китаянка, заявив, что это очень модно в Европе. Муж же был уверен, что она намеренно посмеялась над его супругой, потому что та была скандалисткой и всегда скупилась, платя за услуги меньше, чем обговаривалось изначально.

– А вы, простите, чем занимаетесь? – уточнил вежливо Чарли.

– Я рощу пятерых детей! – с гордостью произнесла женщина, встряхнув круглым сооружением, которое, казалось, вот-вот отвалится и покатится по столу.

– Это почетная миссия! Если бы я мог рожать…

Пьер от души расхохотался, ему понравилась шутка мистера Стюарта. Успокоившись, он поднял бокал объявив:

– Мне нравится этот ленивый англичашка! Рад знакомству!

Вместе с хозяином дома французское вино пригубили и гости. «Похоже, тост их не впечатлил!» – подумал шутник с богатой фантазией, подавляя зевок.

– Чарли, ты должен будешь мне рассказать историю в подробностях! – тихо произнес француз.

– Какую историю, дружище?

– О том, как вертихвостка-танцовщица не первой свежести соблазнила английского лорда!

Тут не выдержал мистер Стюарт и громко захохотал, запрокинув голову и не соблюдая приличия.

Вошла Мими и объявила, что гости спасены:

– В этом доме столько вкусностей припрятано, друзья мои милые, а мы тут мертвыми животными давимся!

Она поставила огромное блюдо с разнообразными сырами, привезенными с родины, и свежие фрукты, затем начала демонстрировать, как комбинировать правильно продукты. Подбородок Мими начал вздрагивать, она почувствовала вкус далекого детства, чтобы отвлечь внимание от расчувствовавшейся дамы, Чарли снова взял слово.

– Пьер, вы видимо полюбили Гонконг? Раз вновь приехали из Франции в эту клоаку!

Уши хозяина дома вмиг стали багровыми, глаза забегали, а на губах блуждала странная улыбка. По этим признакам журналист предположил, что ему здесь нравится и наверняка в данный момент он вспомнил ряд пикантных историй, о которых не терпится поведать, но для приличного общества они не годятся.

– Не пора ли подымить мужчинам? – воскликнул находчивый англичанин.

– Но согласно этикету… – проблеяла было хозяйка дома, но ее тут же прервал супруг, стукнув кулаком по столу.

– К черту этикет! Мы отдыхаем! Середина двадцатого века за окном! А мы все притворяемся, что живем сто лет назад!

Курить вышли трое мужчин. Пьера и Чарли поддержал Эрос, остальные предпочли остаться за столом. Кабинет для курения был очень тесным, но весьма помпезным – отделан золотистыми обоями с дорогой некожаной мебелью. Когда мужчины уселись в кресла, их колени почти соприкасались. Курящим оказался только сам хозяин дома, он вопросительно уставился на своего английского друга, спровоцировавшего отлучку от ужина.

– Я хотел, дружище, послушать что-нибудь любопытное о твоих гонконгских приключениях. В последнее время жена держит меня за… одно место, – с наслаждением фонтанировал несуществующими фактами Чарли. – Поймала с одной китаяночкой. Вы же знаете, если попадается темпераментная бестия, уходишь в эти запретные отношения с головой…

Грека затрясло так, будто из него изгоняли демона, и весьма успешно. Его кислая завистливая мина превратилась в маску отвращения, по непонятной причине он резко вскочил и выбежал прочь.

– Он ненавидит китайцев! – прокомментировал Пьер, утопая в дымном облаке от своей сигареты. – А представляя соитие с ними, он теряет самообладание.

– Странная аллергия, – пожал плечами Чарли. – Не знаю, как мужчины, но вот некоторые женщины даже слишком притягательны.

Француз наклонился вперед так, что его рыхлая заплывшая морда оказалась возле уха гостя, и голос, ставший вдруг хриплым, произнес:

– Я понимаю твою страсть… Они такие хрупкие, как дети! – произнес он, сглотнув обильную слюну. – Раз в неделю мне приводят девушку из бедного района… Я снял помещение якобы под дополнительный офис на окраине Гонконга… Поставщик постоянный – проблем не возникает. Он сам и прибирается после…

То, что прозвучало в следующее мгновение, вызывало приступ тошноты у Чарли. Французский бизнесмен использовал молоденьких девиц для интимных нужд и душил прямо во время полового акта. Журналист сразу вспомнил бесконечные полицейские сводки в газете приятеля-португальца о найденных трупах изнасилованных китаянок. Достать подобный «товар» было несложно, достаточно было обратиться к беженцам, которые ежедневно тысячами прибывали из Китая. Чарли всегда сокрушался, читая один и тот же текст. Иногда размещали фотоснимок. Красивые, юные и мертвые… Англичанин бесконечно задавался вопросом: зачем их убивать? Человек, на которого мечтал взглянуть Чарли, сейчас почти прижимался своей щекой к его лицу. Похотливый монстр, который слыл уважаемым госслужащим и бизнесменом, на деле оказался извращенцем, обычным убийцей, крепко спящим по ночам. Пьер тяжело дышал, исповедуясь, а Чарли с трудом сдерживался, чтобы не ударить его в морду. Он вдруг начал понимать пиратов и даже уважать за то, что они могут взвалить на себя такую миссию, как наказание неверных!