Он обращался к иконе, и, поэтому возникало ощущение, что он говорил не с ней, но она понимала, кому эти вопросы предназначались. И знала, что ответы ему не нужны.

Оксана смотрела вслед уходящему Ивану и видела, как рушится возведенная стена. Как падают, скрепленные молитвами, заграждения. Как прорывается сквозь щели сознания муть её прошлого. Но и что-то светлое, прекрасное показалось впереди. Цель, ради которой стоит жить. Необходимость сделать то, что от неё хотел Бог, приславший своего посланника.

- Спасибо, Господи, что наставляешь рабу свою, что открываешь глаза и показываешь путь, - машинально бормотала Оксана, глядя вслед уходящему человеку.

Или Богу.

Или странный сон, пропитанный ладаном.

Она пришла в детский дом и попросила для удочерения девочку, которая была брошена наркоманкой. Да, именно наркоманкой. Неважно, здорова она или нет. Неважно, сколько ей лет. Ей подобрали девочку. Оксана терпеливо преодолела все бюрократические препоны, и теперь она была рада, что решилась на этот шаг...

Маша, которой было пять лет, была уверена в том, что её мама будет всегда, а жизнь полна удовольствий и радости. Мама стояла рядом с сооружением в виде лодки с большим размахом. Маша раскачала себя, сколько хватило сил, и с визгом ухала вниз и взлетала вверх. Ей нравилось ощущение полета, этот встречный ветер в лицо. Она не заметила, что качель повело влево и затем перевернуло, выкинув при этом её на газон.

Она шлепнулась на траву, все еще не понимая, что её жизнь изменилась. Очень сильно изменилась.

Сейчас, убедившись, что мама, придавленная качелью, не встанет (она уже понимала, что смерть это навсегда), она плакала от страха, безысходности и жалости к себе.

Бегущий по парку мужчина средних лет остановился, увидев это. Огляделся и, поняв, что парк пуст и окружающие кроны упавших лип закрывают их со всех сторон, он подошел к девочке:

- Что это мы плачем, - сказал он сладеньким голоском. – Какая беда у нас случилась? Не надо плакать, дядя поможет маленькой девочке.

Он протянул руки к потянувшейся к нему девочке.

В его фантазиях всегда присутствовала вот такая девочка или слабая женщина, он их прокручивал в голове много раз, находясь в одиночестве. Теперь он может реализовать свои мечты. От нетерпения (и возбуждающей опасности запретного) его руки дрожали, на переносице шрам стал ярко-красным (не рукоблудствуй, маленький паршивец).

Видя выражение его глаз, Маша, отпрянув, закричала. Пронзительно и громко, но её крик никто не услышал. В парке и вокруг него каждый заботился о самом себе. Никому не было дела до того, что происходит за поваленными липами. Потная ладонь закрыла ей рот, прижав её к траве. Рвущаяся ткань платья и резкая боль были последними событиями её короткой и счастливой жизни.

Застегнув ширинку и ощущая себя хозяином жизни, он засунул в карман маленькие белые трусики и ушел, блаженно улыбаясь. Как это хорошо, делать то, что доставляет такое удовольствие. И все еще впереди. Он хозяин всех оставшихся в живых девочек, всех женщин любого возраста. Они будут служить ему, они будут подчиняться его силе и делать то, что он скажет.

- Моей фантазии хватит на вас всех, маленькие шлюшки, готовьтесь, я иду, - крикнул он в пустоту парка, - я буду делать это с вами сегодня, завтра и всегда.

6.

Палыч сидел в своем офисе за столом и думал. После бойни в ресторане у него не было врагов, во всяком случае, никто из его окружения не решится на покушение. Но страх все равно оставался. Он чувствовал его постоянно, - и днем, когда занимался повседневными делами, и ночью, пытаясь уснуть. А если засыпал, то просыпался рано утром и думал. Поэтому, сейчас ранним утром он был в офисе, - думалось лучше на работе.

«Хорошо меня тогда Михей запугал, скоро начну своей тени бояться. И это уже, наверняка, заметно», - думал он, механически катая между рук скрученный в трубку лист бумаги. Одна из привычек, которые появились у него в последнее время, и которую он уже не замечал.

В дверь стукнули три раза.

- Да, - крикнул Палыч, зная, что так стучится Миша, его водитель и телохранитель.

- Палыч, тут по телевизору в новостях передают, что землетрясения по всему миру. Может, лучше нам уехать из города, а то, не дай Бог, и здесь тряхнет.

Миша в последнее время все больше и больше нравился ему. Своим спокойствием и рассудительностью. До Федора еще далеко, но растет быстро. Такой предусмотрит все нюансы и сможет его защитить. Вот и сейчас, он стоял в расслабленной позе, никоим образом, не показывая, что чего-то боится, и в то же время, было видно, что он готов к любой опасности. Просто лучше перестраховаться, убравшись из города от греха подальше.

- Поехали, Миша, проветримся, подышим свежим воздухом, - кивнул Палыч, - землетрясения, я думаю, здесь не будет, но в любом случае, будет хорошо, развеемся.

Они отъехали от места парковки совсем не много, когда это началось. Асфальт дорожного покрытия приподнялся, норовя сбросить с себя джип. Палыч даже сначала подумал, что кто-то выстрелил по ним из гранатомета, машинально вжимая в плечи голову. Миша, с трудом удержав руль, выровнял машину, направив её на пока еще ровный тротуар. Автомобиль мчался мимо жилого здания, который на их глазах оседал и рассыпался на отдельные панели. Палыч обернулся, - за ними панели рухнувшего дома падали друг на друга, поднимая столбы серой пыли.

Палыча бросило влево, на водителя. Миша, громко матерясь, вновь выровнял машину. С глухим ударом от бампера отлетело тело какого-то мужчины, который с безумными глазами выскочил перед машиной.

- Миша, давай, вывези нас из этого дерьма, жми на газ, надо убраться отсюда быстрее, - бормотал Палыч, потеряв ощущение времени, забыв, кто он, став тем, кем был всегда – убегающим