Оказаться вдали от родины означает попасть в абсолютную зависимость, настоящее рабство. Нельзя, ни в коем случае допустить этого. Здесь у меня всегда есть шанс убежать, позвать на помощь. Там… я стану абсолютно бесправной. А вдруг это и был изначальный план? Вспоминаю разные истории про секс-рабынь, который читала в газетах, или по телевизору видела… Тетка обожала криминальные хроники, всегда смотрела.

Начинаю вырывать руку, которую крепко сжимает Лёд.

— Я не поеду! Отпустите меня!

— Успокойся. Тебе нечего бояться.

— Да уж, самое плохое случилось, — не удерживаюсь от шпильки, Лед в ответ морщится.

— Полиция! Помогите! — ору во всю глотку.

— Ее надо заткнуть, — испуганно кричит босс Бьерн. — Она нам все испортит.

— Что ты предлагаешь?

— У меня есть успокоительное… Я могу сделать ей укол.

Услышав это, начинаю вырываться еще отчаяннее. Возле лимузина, на котором мы приехали, происходит теперь уже настоящая потасовка. Я превращаюсь в безумную фурию. А потом чувствую боль в плече, понимаю, что меня все-таки укололи, все начинает плыть перед глазами почти мгновенно…

Очнувшись в первый момент не понимаю, что произошло. Потом вспоминаю, прихожу в ужас, оглядываюсь по сторонам. Понимаю, что нахожусь в самолете, кидаю взгляд в окошко возле которого сижу — мы взлетаем! Значит, не так долго я была в отключке? Чем таким они меня накачали? И что мне теперь делать? Я пристегнута, но рядом никого нет. Начинаю дергать ремень и пытаться расстегнуть, но от нервов не соображу, как. Или они меня приковали? Хочется закричать, но тогда они прибегут…

Рядом садится Лёд.

— Не советую отстегивать ремень во время взлета, — произносит он спокойным голосом.

— Сам вы вроде свободно гуляете по самолету, — парирую ехидно.

Лёд демонстративно накидывает на себя ремень, щелкает застежкой.

— Как видишь нет, я пристегнут. Перестань паниковать. Никто не хочет тебе ничего плохого. Поверь, это будет для тебя лишь отпуском за границей. Ты уже летала куда-нибудь? Или это впервые?

— Не летала! И не хочу! Выпустите меня!

— Куда? Мы в небе. Ты ведь разумный человек. Я пытаюсь объяснить, что тебе нечего бояться.

— Я не хочу быть с вами…

— Ты мне должна.

— Да сколько можно напоминать?

— Просто ничего другого на тебя не действует, — вздыхает Лёд. — Слушай, я понимаю, что тебе непросто. Мне очень жаль, что вышло как вышло. Я не хотел делать тебе больно. Специально сказал твоей тетке, что если ты девственница, то ничего из ее плана не выйдет…

— О, она мне об этом сообщила, — отвечаю с горечью. — Велела вести себя как опытной, пригрозила, что найдет кого-нибудь, чтобы избавить меня от этой «проблемы».

Лицо Людвига мрачнеет.

— Она конечно жуткая баба. Просто омерзительная. Как ты с ней жила…

— Спасибо за сочувствие! У меня не было другого выбора, да и нормально мы жили… Пока не столкнулись с вами.

— То есть меня во всем винишь? Думаю, подложить тебя под кого-то было для твоей тетки вопросом времени.

Отворачиваюсь от босса, понимая, что крыть мне нечем. Смотрю в окно иллюминатора, самолет как раз взлетел, а я и не заметила. Выровнялся над пушистыми белыми облаками, плывшими в идеально голубом небе, красота просто невероятная.

— Вам принести что-нибудь? — к Людвигу обращается женщина, видимо стюардесса.

— Настя, ты хочешь есть, пить? — спрашивает Лёд спокойно, словно не было отвратительного разговора о моей чертовой девственности сейчас между нами.

— Нет, не хочу, — даже не поворачиваю к нему головы.

— Принеси нам кофе, девушке капучино, мне эспрессо.

Стюардесса уходит, между нами висит пауза, которую ни один из нас не желает разрушить. Пока не приносят кофе.

— Надеюсь, ты любишь капучино, — Лёд протягивает мне стакан с крышкой.

Делаю глоток, напиток восхитителен. Но я не собираюсь показывать свои восторги боссу. Я должна люто ненавидеть его, и не могу понять, почему у меня не получается. Этот человек обошелся со мной жестоко… А я все равно реагирую на него… как на мужчину. Он волнует меня.

— Нам не обязательно быть врагами, Настя.

Лёд встает и уходит, оставив меня одну.

А я сижу и прокручиваю его последние слова в голове, снова и снова. Как же давно никто не проявлял к ней интерес или заботу, не покупал вещи, не угощал кофе. Это глупо, но мне все равно важен, ценен, каждый момент. Я так давно привыкла что сама забочусь о себе, могу полагаться только на себя. Снова ощущение, что сдавило грудную клетку, к горлу подкатывают слезы.

Нет смысла отрицать, что Людвиг зацепил меня. И не только потому, что это самый сексуальный мужчина, которого она когда-либо видела. А в том, что ему было до меня дело. Он заботился обо мне… пусть и как о собственной игрушке. Как же мне выбраться из этого омута? Не дай бог влюбиться, в человека, который надругался надо мной, который воспринимает меня как игрушку.

Надо срочно напомнить себе о его недостатках! Железобетонной уверенности в себе, высокомерии, уверенности в том, что купить он может все что угодно.

Я никогда, ни разу еще не влюблялась, поэтому все еще была девственницей. Но когда Людвиг смотрел на меня своими темно-карими глазами, я хотела… Чтобы он касался меня, хотела его прикосновений, хотела прижаться к его могучему телу и забыться в его объятиях.

В этот момент Лёд возвращается и снова садится рядом со мной. Откидывает планку, перед ним оказывается столик, на который босс ставит маленький нетбук.

— Надеюсь, не помешаю, — буркает, и погружается в работу. А я не знаю, что ответить…

Не знаю, чего я ожидала, по приезду. То есть, подумать об этом у меня было не так много времени. Когда Лёд погрузился в работу на компьютере, я невольно увлеклась наблюдением за ним. Сначала украдкой бросала взгляды. Потом откинулась на спинку, погружаясь в накатившую дремоту, наблюдала за мужчиной из-под полуопущенных ресниц. А потом провалилась в сон.

— Посыпайся, соня, мы сели, — толкает меня Лед. Я никак не могу очнуться от сна.

— Ты, наверное, переборщил с успокоительным, — ворчит Людвиг на помощника.

— Да нет, оно совсем слабенькое, — оправдывается Бьерн.

— Ничего себе слабенькое, — вмешиваюсь ворчливо. — Меня вырубило моментально.

— Ты потеряла сознание, — объясняет Бьерн. — А успокоительное подействовало гораздо позже. Хотя ты выпила кофе… но все равно уснула. Разве плохо выспалась?

— Вы оба маньяки, — не удерживаюсь от замечания.

— Немного необдуманно говорить такое в лицо тем, кого ты в этом подозреваешь, — усмехается Лёд.