— Я? Конечно — романтик, — кивнул Збруев. — А вы?

— Я — ужасный романтик, — вздохнула Римма. — Все мечтаю, мечтаю… Скажите — вам иногда хочется умчаться далеко-далеко и встретить там что-то большое и светлое? Бывает?

— Ясное дело, — согласился Збруев. — Даже часто.

— Ой, надо же, как мы похожи…

Они проходили мимо комнаты смеха.

— Может, зайдем, посмеемся? — предложил Збруев.

— Не люблю, — сказала Римма. — Там человек в искаженном виде представляется.

— Думаем все! — крикнула с эстрады женщина с микрофоном. — Пятый вопрос: почему Красные Ворота называются красными?

На скамейках сидело несколько человек, в том числе Римма и Збруев.

— Так покрасили! — крикнул хулиганствующий подросток.

— Товарищ считает так. Будут другие мнения?..

— Костя, вы знаете? — шепнула Римма.

Збруев крикнул:

— Красные — значит красивые!

— Товарищ дал правильное определение! Армия впереди. Следующий вопрос: кто, где и при каких обстоятельствах воскликнул: «с такими молодцами — и отступать?»

— Костя, ну? — подтолкнула Римма Збруева.

— Кутузов, в битве при Бородино!

— Товарищ снова на высоте, остается позавидовать его девушке. Теперь переходим к искусству. Перечислите фильмы с участием артистки Татьяны Дроздовой.

Римма посмотрела на Збруева, но Збруев молчал.

— Мало каши ел твой Костя, — сказал подросток.

— А тебя, сопля, не спрашивают! Ну, Костя?.. — нежно подбодрила она Збруева.

— Скучное мероприятие, — вдруг вставая, сказал Збруев. — Пошли отсюда.

Качели лихо взлетали в небо — и вместе с ними то взлетал, то падал Сад Отдыха — с палатками, транспарантами и толпой гуляющих людей. Римма смеялась, пищала и придерживала подол платья. Збруев же стоял в лодке твердо, как постамент.

Потом качели остановились, Збруев и Римма сошли на землю и встали в очередь за мороженым.

— Два за двадцать восемь! — попросил Збруев.

— Зачем двадцать восемь? — сказала Римма. — Есть фруктовое.

— Тогда — одно за семь, — сказал Збруев. — Я фруктовое не люблю.

— Ну, если одно — тогда уж лучше за пятнадцать.

Збруев купил мороженое и вручил Римме.

Они отошли от лотка и заняли очередь на карусель.

— Значит, мороженое вы не любите, — сказала Римма. — А что вы любите?

— Все люблю. Кашу, картошку, селедку, винегрет, борщ, голубцы… косхалву… Пироги люблю. Тетка у меня толковые пироги печет.

— Я тоже пироги неплохо пеку, — сообщила Римма. — Я вообще люблю готовить. Могу бефстроганов, блинчики диетические, безе. Перед едой, говорят, выпить хорошо? — небрежно поинтересовалась она.

— Нет, — сказал Збруев. — Я к этому равнодушный.

— Правда? Это хорошо! Терпеть не могу алкоголиков. Нет, против рюмочки я, конечно, не возражаю, но если бы мой муж пришел пьяный, убила бы на месте!

Звучала прозрачная музыка адажио из «Лебединого озера». Римма плыла верхом на лебеде, Збруев восседал рядом с ней на жирафе. Карусель медленно кружилась над головами ожидающих очереди.

Римма нежно глядела на Збруева. Звучала музыка. Плыла карусель.

Так они трижды проплыли по кругу, потом музыка оборвалась, карусель остановилась, и дежурная по аттракциону открыла калитку.

Збруев и Римма спустились вниз.

— Хороший у вас вестибулярный аппарат, — сказала Римма. — А у меня голова закружилась… Присядем?

Збруев послушно сел на скамейку. Римма положила ему голову на плечо.

Карусель тем временем приняла новую партию гуляющих, и снова грянуло адажио из «Лебединого озера».

— Костя!.. — торжественно сказала Римма. — Я вам доверяю. Сейчас мы пойдем ко мне и будем пить чай!

Они вошли в квартиру с большим коммунальным коридором. По дороге к своей комнате Римма поочередно заглянула во все остальные.

— Марта Михайловна, вы дома? А это мы. Познакомьтесь — это Костя.

— Очень приятно, — сказала Марта Михайловна, выглядывая в коридор.

— Тетя Паша!.. Выйдите на минутку. Тетя Паша, познакомьтесь. Это Костя.

— Очень приятно! — заулыбалась тетя Паша.

Римма заглянула на кухню.

— Добрый вечер, Костя, вынь руку из кармана. Поздоровайся.

— Здравствуйте.

— Очень приятно! — хором ответила кухня.

У двери, на коврике, стояли сапоги Збруева. Сам Збруев в женских тапочках сидел на диване и без определенного выражения на лице смотрел окрест.

Всюду была идеальная чистота: все дышало стерильным уютом: обои в горошек, малогабаритный сервантик, натертый до солнечного блеска пол.

— Комната, сам видишь, небольшая, — говорила Римма, расставляя тарелки, — но светлая, зимой тепло. Правда, пустовато. Но я не раба вещей. Лучше покупать постепенно, да подороже… Швейную машину, телевизор, как раз здесь, в углу ему место… Кровать… У тебя специальность есть?

— Шоферские права, — отозвался Збруев.

— У нас в больнице на «скорую помощь» требуется шофер. Сто двадцать рублей. И если, скажем, у жены еще восемьдесят, жить можно.

Збруев хмуро полез за папиросами.

— Ты что это?.. Курить в комнате?.. — ужаснулась Римма, выхватила папиросу изо рта Збруева и выкинула в форточку. — Смотри. Не хватало нам це-о-два дышать!

Римма извлекла из шкафа медицинскую склянку с надписью: «Спирт», шприц и две рюмки.

Набрав спирта в шприц, накапала в рюмки и долила водой.

— Ну, Костя! — подняла она руку. — За любовь, за счастье!

Выпили, Збруев, собственно, и не почувствовал — выпил он или нет, но заглянув в рюмку, обнаружил, что выпил.

— Помолчим, пока чай кипятится? — предложила Римма.

Улыбнувшись, она завела патефон. И села на диван рядом с Збруевым.

— А-аист! — запел патефон. — Здравствуй, а-аист!.. Мы наконец тебя дожда-ались. Спасибо, а-аист, спасибо, птица. так и должно было случи-и-иться!..

— Хорошая песня, правда?.. — поглядела на Збруева Римма.

Вдруг Збруев принялся натягивать сапоги.

— Ты чего? — удивилась Римма.

— Совсем забыл… — Збруев старательно прятал глаза. — У меня же поезд… спасибо… рад был с вами познакомиться.

— А… чай? — растерянно спросила Римма.

— В другой раз… — Збруев встал. — До свидания… Знаете ведь… Гора с горой не сходится… а Магомет с Магометом…