Вот, собственно, и все, кроме того, что Даша волновалась и спрашивала у бабушки, как правильно сказать: «Здраствуйте!» или «Здравствуйте!», а бабушка говорила, что пишется так, а говорится как слышится…

— Потом начались бессонные ночи, — вздохнула Анна Ивановна, и я снова уловил в ее глазах это смятение. — Но все прошло хорошо… И вот эту коляску тоже Владимир Владимирович подарил… А из платья Даша уже выросла…

— Где же она сама? — спросил я.

— Два дня назад забрали ее у меня, — пожала плечами Анна Ивановна, — так с тех пор и не видела.

— Кто забрал? — поразился я.

Не могло же быть такого, чтобы Дашу где-то изолировали и изматывали, например, психологическими тренингами к приезду премьера.

— Забрали… — вздохнула она. — Вот ее отец, спросите.

Рядом стоял средних лет мужчина, крепко прижавший к животу бутылку с минеральной водой. Он ее так крепко прижал, что побелели кончики пальцев. Отца звали Алексеем.

— Где же Даша? — повторил я.

— У второй бабушки, — неохотно пояснил он. — Дом у нас с Анной Ивановной (это его мама. — А. К.) сгорел, не успели полностью починить. Вот и забрали Дашу, чтобы не стыдно было Владимиру Владимировичу дом показать.

— Проводку замкнуло? — поинтересовался я.

— Да нет, электричество на ночь отключаем, — ответил он.

— Подожгли, что ли? — засмеялся я.

— Да кто ж его знает… — Он вдруг посмотрел на меня таким испытующим взглядом, словно проверял, не я ли поджег.

Бабушка молчала и слушала. Я понял, что так они с сыном и думают: сожгли дом.

К Анне Ивановне подошли два пожилых человека с орденами (у одного на лацкане пиджака была звезда Героя Социалистического Труда) и попросили разрешения постоять рядом:

— Путин же с вами говорить будет?

— Со мной, — с готовностью кивнула она.

— Вы же разговаривали с ним? — спросил ее Герой Социалистического Труда. — Какой он? Ну по голосу хотя бы…

— Нет, я с ним не разговаривала, — с появившимся вдруг на лице каменным безразличием ответила она. — Просто он про меня знает. Коляску мне прислал.

— А, ну вот мы и постоим! — обрадовались они. — Можно?

Она великодушно кивнула.

Один из педагогов школы, где учится Даша, сказала мне:

— Вообще-то у нас и так была программа социально-экономического развития села. Так что визит Даши к Путину только подтолкнул процесс строительства. Но все и так уже было готово!

Они тут, кажется, всерьез ревновали к тому вниманию, которое оказывали семье Варфоломеевых. В селе говорили, что за счет районной или даже областной администрации за два дня отремонтировали дом — не тот, что сгорел, а тот, куда перевезли Дашу. Он, видимо, и без пожара едва подлежал восстановлению.

— Да как же не стыдно? — всплеснула руками сестра Дашиной мамы. — Да как могут говорить такое? Да у нас же все стройматериалы уже были! Мы же кредит взяли! Просто не успели бы сами за два дня все сделать!..

Из дома вдруг вышла Даша — красивая девочка с огромными белыми бантами и в зеленом платье, из которого она тоже уже, по-моему, выросла. На все вопросы она отвечала только «да» или «нет», а чаще вообще ничего не отвечала. Она была подавлена величием момента, который продолжается уже третий год.

— Что ты приготовила для дяди Вовы? — настойчиво спрашивал ее бурятский тележурналист. — И еще вопрос: почти три года прошло, и вот ты веришь, что все это не сон?

Она молчала.

Когда через четверть часа журналисты вдруг, слава богу, потеряли к ней всякий интерес и она уже шла обратно в дом, я спросил ее, попросит ли она что-нибудь у Путина в этот раз.

— Нет, — сказала она.

— А люди в селе говорят, что ты хотела у него теперь мобильный телефон попросить.

— Хотела, — кивнула она.

Я понял, что после того, как об этом все узнали, она больше не хочет (впрочем, в конце концов у нее появился даже ноутбук — премьер ей подарил).

— Она приготовила Владимиру Владимировичу птицу счастья, — пояснила мама Наталья Павловна. — Из дерева.

Молчащая девочка в этом платье, которое не прикрывало коленок и у которого талия была на уровне ее груди, выглядела так пронзительно отчаянно, что просто невыносимо жалко было ее. На нее свалилась другая жизнь, к которой она оказалась совершенно неприспособленной. В новой школе висит галерея ее портретов. Одноклассники обязаны гордиться ею. А они не умеют и не хотят учиться. И все думают, что ей очень хорошо, лучше всех, а она страдает, так же как многие в Тугнуе страдают не от того даже, что она позвонила Путину и он ответил, а что они сами не догадались этого сделать. И дозвониться бы в следующий раз, да ведь в одну воронку такая бомба второй раз все равно не попадет.

Владимир Путин прилетел в село на вертолете в середине дня. Девочка встретила его молча. Теперь от ужасающего волнения она, по-моему, не произнесла бы уже ни «да», ни «нет». Впрочем, разговорчивой была ее мама, которая за пять минут до прихода премьера рассказывала, как ее накануне уволили по сокращению штатов из угледобывающей компании СУЭК. Она сказала, что один раз ее уже увольняли, и тоже перед встречей с Путиным. Почти три года назад она сказала ему об этом, и ее восстановили. А по-моему, собиралась сказать и теперь.

За столом не было ни мужа, ни его мамы Анны Ивановны. Никто, конечно, лишних вопросов по этому поводу не задавал.

Пили чай, премьер ел хворост и рассказывал, что теперь надо восстанавливать производство, заново строить ферму и что правительство готово и в этом помочь Тугную.

Повезло Тугную, в общем. Ведь записку с Дашиным текстом перед прямой линией почти случайно на самом деле из гигантских пачек с вопросами вытащили.

Потом, на улице, Владимир Путин на секунду задержался около Анны Ивановны. Отца Даши оттеснили восторженные односельчане.

* * *

В лагере форума «Селигер» Владимира Путина оказалось очень много задолго до того, как он сюда приехал. С одного из плакатов премьер нечеловеческого роста честно предупреждает: «Продавец, не забывай: продал алкоголь несовершеннолетним — сел на скамью подсудимых!»

Не успел глаз отдохнуть на плакате «Закрой „Дом-2“», как видишь натянутые меж деревьев плакаты с цитатами из ведущих мировых газет: «Путин — хулиган, ведущий Россию к фашизму» (The Sunday Times), «Россия — враг!» (The Wall Street Journal).

На первый взгляд может показаться, что это пропаганда насилия над Владимиром Путиным и вообще провокация врагов, пробравшихся в самое логово его верных поклонников, но потом осознаешь, что поскольку Владимир Путин по определению кумир вне критики, то любой, кто пытается над ним глумиться, сам дурак.

Примерно эту же мысль иллюстрирует стенд необъяснимых желаний, где желающие изобразили премьера в желанном виде: он космонавт, культурист, рыбак, пароход и человек.