Дверь отворил типичный английский дворецкий и коротко ответил на вопрос инспектора:

– Мистера Гоуэна нет дома.

Инспектор пояснил, что пришел по официальному делу, и еще раз попросил аудиенции у хозяина дома, однако дворецкий высокомерно повторил:

– Мистера Гоуэна нет.

Тогда Макферсон поинтересовался, когда мистера Гоуэна можно застать. И дворецкий снизошел до объяснения:

– Мистер Гоуэн уехал.

Для шотландца этот глагол имеет несколько иное значение, нежели для англичанина, поэтому инспектор спросил, вернется ли мистер Гоуэн к вечеру. Вынужденный прояснить ситуацию, дворецкий невозмутимо произнес:

– Мистер Гоуэн уехал в Лондон.

– Вот как? – Инспектор мысленно обругал себя за то, что так долго откладывал визит в этот дом. – Когда это случилось?

Дворецкий счел этот допрос в высшей степени неприличным, но тем не менее ответил:

– Мистер Гоуэн уехал в Лондон в понедельник вечером.

Инспектор изумленно посмотрел на дворецкого:

– В котором часу?

Судя по всему, в душе вышколенного слуги происходила внутренняя борьба, и все же он сумел сохранить самообладание:

– Мистер Гоуэн сел на поезд, отправлявшийся в восемь сорок пять из Дамфриса.

Инспектор задумался. Если это правда, то Гоуэна можно исключить из списка подозреваемых, но прежде необходимо проверить информацию.

– Я все-таки войду, – сказал он.

Дворецкий мгновение колебался, однако, заметив, что за этой беседой с интересом наблюдают соседи, милостиво отошел в сторону и впустил посетителя в красиво декорированный деревянными панелями холл.

– Я расследую обстоятельства смерти мистера Кэмпбелла, – пояснил инспектор.

Дворецкий молча кивнул.

– Должен заметить, у нас появились веские основания полагать, что вышеозначенный джентльмен был убит.

– Я понимаю.

– В таком случае вы наверняка понимаете, что для нас важно поговорить со всеми, кто видел мистера Кэмпбелла незадолго до смерти.

– Разумеется.

– К тому же нам необходимо знать, где находился каждый в то время, когда произошло преступление.

– Естественно.

– Я не сомневаюсь, – продолжил гнуть свою линию инспектор, – что если бы мистер Гоуэн был дома, то, несомненно, оказал бы нам любую посильную помощь.

Дворецкий выразил уверенность в том, что его хозяин был бы просто счастлив сделать это. Макферсон раскрыл свой блокнот.

– Ваше имя Хэлкок, не так ли? – спросил он.

– Элкок, – с упреком произнес дворецкий.

– «Ха», «э» и два «эль»?

– В моей фамилии нет буквы «ха», молодой человек. Первая буква «э» и только одно «эль».

– А теперь, мистер Элкок, – это лишь формальность, вы же понимаете, – скажите, в котором часу мистер Гоуэн уехал из Керкубри в понедельник вечером.

– Примерно в начале девятого.

– Кто повез его на станцию?

– Хаммонд, водитель.

– Аммонд?

– Хаммонд. Его имя Альберт Хаммонд. Имя начинается с буквы «а».

– Прошу прощения.

– Ничего страшного. Наверное, вы захотите с ним поговорить?

– Непременно, – ответил инспектор. – А вы не знаете, видел ли мистер Гоуэн мистера Кэмпбелла в понедельник?

– Нет.

– Мистер Гоуэн дружил с мистером Кэмпбеллом?

– Не могу сказать наверняка.

– Не заходил мистер Кэмпбелл недавно к вашему хозяину?

– Насколько мне известно, мистер Кэмпбелл никогда не навещал мистера Гоуэна.

– Неужели? – Инспектору не хуже Элкока было известно, что Гоуэн держится в стороне от остального артистического сообщества. Он редко приглашал к себе гостей. Разве что иногда играл с избранными в бридж. И все же инспектор Макферсон считал себя обязанным задать эти вопросы официально.

– Я просто хотел уточнить имена знакомых мистера Кэмпбелла. Не могли бы вы сказать мне, чем занимался в понедельник мистер Гоуэн?

– Согласно своей привычке мистер Гоуэн поднялся в девять часов утра и позавтракал в девять тридцать. Затем он немного прогулялся по саду и опять же согласно привычке отправился в студию. Я подал обед в привычное время – в тринадцать тридцать. После обеда мистер Гоуэн опять рисовал вплоть до шестнадцати часов. Затем я подал чай в библиотеку.

– А дальше?

– После чая он выехал на прогулку на своем двухместном автомобиле.

– За рулем был Хаммонд?

– Нет. Выезжая куда-нибудь на этом автомобиле, мистер Гоуэн предпочитает самостоятельно садиться за руль.

– Вот как? Куда же он направился?

– Не могу сказать наверняка.

– Что ж, хорошо. Когда мистер Гоуэн вернулся?

– Около семи часов вечера.

– А что потом?

– Мистер Гоуэн объявил о своем решении отправиться в город.

– А раньше он что-нибудь говорил о своем намерении?

– Нет. Мистер Гоуэн имеет привычку время от времени ездить в город.

– И не предупреждает об этом?

Дворецкий кивнул.

– Это никогда не казалось вам странным?

– Нет.

– Он поел перед отъездом?

– Нет. Мистер Гоуэн собирался поужинать в поезде.

– В поезде? Вы сказали, он уехал из Дамфриса в восемь сорок пять?

– Да, так я понял из его слов.

– Но послушайте, разве вы не знаете, что поезд, отправлявшийся из Дамфриса в восемь сорок пять, не имеет никакого отношения к Лондону? Он прибывает в Карлайл в девять пятьдесят девять, а это поздновато для ужина. Следующий же поезд в Лондон отправляется лишь в пять минут первого. Так почему мистер Гоуэн не поужинал дома, чтобы потом сесть на поезд, отправлявшийся из Дамфриса в одиннадцать ноль восемь?

– Не могу сказать. Мистер Гоуэн не информировал меня о своих намерениях. Вероятно, у него были какие-то дела в Карлайле.

Инспектор посмотрел в бледное и невозмутимое лицо дворецкого.

– Да, это возможно. Мистер Гоуэн, случайно, не сообщил, как долго будет отсутствовать?

– Он упомянул о том, что его не будет примерно неделю или дней десять.

– Оставил вам какой-нибудь адрес?

– Он пожелал, чтобы все письма переправлялись в его клуб.

– Какой клуб?

– «Муштабель» на Пикадилли.

Инспектор сделал запись в блокноте и задал еще один вопрос: