Люда налила еще вина. Сегодня ее совсем не брало. Нервы как струны. Гудят, норовя лопнуть при каждом болезненном воспоминании.

«Папа Миша, – вспомнила Людмила. – А почему бы и нет, черт бы побрал?!»

Михаила она знала года три. Но ни разу до сегодняшнего дня ей и в голову не приходило рассматривать его в этом статусе. Красивым его не назовешь, скорее приятным. Черт! Кого она хочет обмануть? Он был смешон. Всклоченные редкие волосы, через которые просвечивалась лысина, печальный взгляд, как у шарпея, и вечно слюнявый рот. Нет, идеальным мужчиной его не назовешь. А одежда? Джинсы. Было похоже, что они единственные в его гардеробе, с вытянутыми коленями. Свитер (странно, но Люда не смогла припомнить его в чем-нибудь другом, то есть он носил его и зимой и летом) с какими-то жуткими символами, будто его вязали специально для какого-то мистического обряда. Было, конечно, в нем и кое-что приятное. Он мог рассказывать часами о книгах, фильмах и музыке, но как только замолкал, все – казалось, перед ней другой человек. Да и руки у него золотые. Людка перестала над ним смеяться, когда он за считаные минуты выудил из зараженного компьютера базу данных. Долбаные имена, адреса клиентов, без которых ей не проработать и пары часов. Миша ее просто спас. Думала ли она тогда, что пригласит его когда-нибудь к себе домой? Нет, конечно. Но с тех пор она перестала смеяться за спиной над его свитером, прической и слюнявым ртом. С тех пор она начала смотреть на него как на мужчину.

Люда налила вина в бокал и пригубила. Она устала быть одна. Одна в доме, который стал ее тюрьмой. В детстве, в возрасте Владки, она любила сидеть дома одна. Сейчас это было невыносимым испытанием. Ей нужен был человек, с которым она может поговорить о случившемся сегодня, о кошмарном сне, да еще черт знает о чем. Михаил на роль будущего слушателя подходил как нельзя лучше. А эта паршивка: «папа Миша».

– Вернется – я ей устрою, – прошептала Людмила и в несколько глотков осушила бокал.

* * *

Женя ударила сразу же, как только Владка поняла, о чем она говорит. Звонкая пощечина обожгла лицо. На глазах выступили слезы. Если раньше, когда они издевались над лохушками, Влада думала, что, попади она в подобную ситуацию, непременно будет отбиваться, то сейчас она просто опустила руки и заплакала. Сквозь слезы она видела, как к ней подходят друзья. Ее бывшие друзья, вмиг превратившиеся в монстров. Надя снимала на мобильник. Кто-то ударил Хрулеву в живот. И она, взвыв, согнулась пополам. Они смеялись, били и обзывали. Кто-то больно ущипнул ее за грудь, а потом за попу. Она уже не чувствовала боли, ей было горько внутри. Ее предали. Все предали. Сначала предки, а теперь и друзья. Избить ради развлечения?

Влада потеряла сознание, когда Стас ударил ее ногой. Когда она очнулась, на чердаке никого не было. Слезы и кровь уже давно высохли. Обида жгла изнутри. Выжигала, не давая покоя оболочке. Она чувствовала себя пустышкой, лохушкой, чмошницей. Ее будто обмазали грязью изнутри. Снаружи кровь и сопли, а внутри грязь, от которой уже не отмыться.

Она встала, пошатнулась и пошла к выходу. Голова, руки, ноги болели. Вдруг ей захотелось подойти к окну и выпрыгнуть вниз, разбить этот кокон с грязью.

– Как жаль, что я не увижу результат.

Она выглянула в окно и тут же отшатнулась. Это не выход.

«Распухшие яйца папаши Стаса примирили его семейство», – вспомнила Влада.

Быстро достала телефон и набрала номер отца. Ей ответили только после восьмого гудка.

– Да.

Отец был раздражен.

– Папа, это я.

– Ты на часы смотрела?

– Нет. Пап… тут такое дело…

– Слушай, а твое дело до утра подождать не может?

– Может, папочка, – сквозь слезы проговорила Влада.

– Вот и хорошо, солнышко. Значит, до утра?

– До утра, папочка.

Отец что-то говорил об усталости на работе. Она нажала отбой раньше, чем он закончил жаловаться. Слезы нахлынули новой волной. Как больно. Это больнее, чем когда тебя бьют твои же друзья. Это больнее, чем когда… Она снова посмотрела на улицу через окно. Влада теперь понимала Мечникову. Самоубийство для того, чтобы боль ушла. Нет, вполне может быть, что Мечик просто исполняла на публику, а благодарная публика не успела прийти вовремя. Очень похоже на то. Но это не Владкин случай. Здесь ей не перед кем исполнять. Здесь она один на один с болью.

Владислава залезла на окно и уже собиралась перекинуть через подоконник ноги, когда зазвонил телефон. Она выругалась и слезла с окна. Не сегодня. Может быть, завтра? Она посмотрела на высветившийся номер. Мама. Чего ей еще?

– Да. – Копия – отец.

– Доченька, – мать была пьяна, – ты прости меня.

И они заревели в унисон.

* * *

Влада быстро прошмыгнула в ванную, чтобы у матери не возникло лишних вопросов. Потому что у нее не было ответов. За что они ее избили? Хотели помочь воссоединиться их семье? Владка очень хотела в это верить, но это была ложь. Они били ее ради удовольствия. Она должна была их ненавидеть, но этого не происходило. Она презирала отца. Теперь она искренне желала, чтобы у него опухли яйца. Даже если это не сведет его и маму, пусть они все равно опухнут. А еще лучше – лопнут. Она даже успела пару раз попросить об этом Бога, когда в дверь ванной комнаты постучали.

– Доченька, ты там не засиживайся. Завтра в школу.

– Хорошо.

Несмотря на то что Влада ответила грубо, ей было жаль маму. Теперь она ее понимала. Очень тяжело, когда тебя бросают все. А отец сделал с ней почти то же, что и эти подонки сделали с Владкой пару часов назад. Он поиздевался над матерью ради собственного удовольствия.

– Господи, сделай так, чтобы у него распухли яйца, – прошептала она перед зеркалом, выключила воду и вышла из ванной.

Мама сидела на кухне за абсолютно чистым столом. Если она что и пила, то теперь только прячась. Влада подошла к ней, положила руки на плечи и спросила:

– А ты почему спать не идешь?

– Ты иди, я еще посижу, – ответила Людмила и похлопала дочь по руке.

– Спокойной ночи, мама. – Влада нагнулась и поцеловала мать в щеку.

– Спокойной ночи, дочка.

Владислава подошла к двери и остановилась.

– Мама, я тебя очень люблю.

Людмила дернулась, будто ее что-то напугало. Потом повернулась к дочери. Вид выдавал ее усталость и печаль.

– Я тебя тоже, доченька.

– Мам?

– Да, милая.

– Пусть дядя Миша приходит, ладно?

– Хорошо, родная.

Владка улыбнулась и пошла к себе в спальню. Прикрыла за собой дверь и тут же направилась к компьютеру. Нужно было проверить почту, сообщения «ВКонтакте» и «Одноклассниках», а самое главное – улетное видео на «Ютубе». «ВКонтакте» первое, что бросилось в глаза, – это поредевшее число друзей. Бывало, что двое-трое вылетали из системы, и тогда Владка оставалась у них в подписчиках, пока они не восстанавливались. Сейчас же было что-то другое. «Друзья» бежали, словно крысы с тонущего корабля. Она не могла понять почему. Странное дело, она большинство из них и не видела-то никогда, а ей все равно было неприятно такое отношение к их «дружбе». Именно дружбе в кавычках – мало кто из этих друзей поможет в трудный час.