Алекс удивленно уставился на автомат, висевший за спиной китайца, и спросил Ли:

– Это ваш дом или военная база?!

– Когда живешь в джунглях Минданао – дом должен быть чем-то вроде военной базы. У нас здесь не очень спокойно. К тому же недавно было совершено нападение на научный институт. Разнесли все в клочья! Народу погибло – ужас! Вы ничего не слышали об этом? – как бы невзначай спросила она Алекса, выходя из машины.

«Ну вот и началось!» – подумал он и ответил:

– Слышал, полицейские мне сообщили на дороге. И еще сказали, что в городе появилась вроде бы какая-то новая болезнь.

– Ну, болезней у нас море, климат такой. Мне кажется, не стоит заострять на этом внимание.

Она проводила его в дом, показала комнату.

– Ванная там, – она указала на одну из дверей. – Вы найдете там все, что нужно. Отдыхайте, приводите себя в порядок, а я тем временем распоряжусь насчет ужина. Надеюсь, Джон, вы составите мне компанию?

– Буду счастлив, – улыбнулся Алекс.

– Отлично! – сказала она и, улыбнувшись, удалилась, покачивая бедрами.

Алексу не терпелось залезть в душ, все тело чесалось, открытые его участки были здорово искусаны комарами. Вдобавок немного знобило, но он не обратил на это внимания, решив, что в комнате слишком прохладно из-за кондиционера.

Алекс встал под душ и долго стоял под струями горячей воды. Наконец, согревшись, он помылся и, обернувшись большим махровым полотенцем, вышел в комнату.

В своей сумке Алекс нашел чистую одежду. Ну, вот, он снова чувствовал себя человеком, хотя легкий озноб так и остался.

«Странно, – подумал он. – Может быть, просто устал, смена часовых поясов, высокая влажность... Ладно, разберемся».

Как бы от нечего делать Алекс принялся осматривать комнату. Большое незашторенное окно выходило на въездные ворота, слабо освещенные двумя фонарями.

«Это хорошо», – удовлетворенно подумал он.

В комнате не было ничего особенного: большой диван, несколько кресел, плазменный телевизор. Каких-либо систем видеонаблюдения Алекс не заметил, но это не значило, что их не было. Просто для их обнаружения нужен более тщательный осмотр, а делать сейчас этого нельзя: вдруг в комнате камеры слежения? Да и какая, собственно, разница, все равно вести себя нужно так, как если за тобой наблюдают, и он так себя и вел, делая это рефлекторно, просто в силу привычки.

Что должен сделать гость, ожидающий приглашения к обещанному ужину, после того как осмотрелся в комнате? Правильно, плюхнуться в кресло и включить телевизор. Алекс так и сделал.

Он смотрел телевизор, а в голове теснились мысли, основная из которых была о том, как эта косоглазая красавица на него вышла. По всему выходило, что либо его вычислили еще в Давао, но это маловероятно, мало ли иностранцев едут по делам в Котабато. Почему заинтересовались именно им? Нет, это отпадает. Либо стуканули полицейские, он же проявил интерес к институту, наверное, этого хватило. Но если на нее полиция работает, то это штучка непростая. И поселок этот наводит на размышления, забор-то наверняка с сигнализацией, вооруженная охрана.

«Ну, что, Алекс, ты, похоже, на правильном пути, молодец, – подумал Алекс. – Хоть это и не моя заслуга, все равно я молодец».

– Джо-о-н! – голос Ли прервал самовосхваления Алекса.

Он повернул голову, в дверях стояла хозяйка дома, челюсть у Алекса отвисла чуть ли не до пола. Вот теперь Ли действительно была прекрасна, ослепительно прекрасна.

Темное шелковое платье плотно облегало ее тело, в пышной прическе сверкала диадема, с ее блеском соперничал блеск раскосых глаз, придававших лицу Ли немного хищное выражение.

«Черт возьми, как женщин меняют тряпки, даже красивых!» – удивился Алекс, его всегда поражали эти преображения с помощью макияжа и одежды.

– Ли! У меня просто нет слов... – Он встал с кресла.

– Неужели? Насколько я успела заметить, уж ты-то не привык лазать в карман за словами. Наверное, я действительно выгляжу неплохо.

– Не скромничай, Ли, помни: скромность – дорога в неизвестность! Ты умопомрачительна!

– Спасибо, Джонни! Ну, что ж, ужин ждет нас. Пойдем? – Она протянула ему руку.

Алекс галантно взял ее руку в свою левую, а правую положил на талию, но чуть ниже, чем следовало бы.

Она повернулась к нему и с довольной улыбкой произнесла:

– А ты напористый!

– Прости, – он убрал руку.

– Да ничего, все нормально. Я не ханжа, просто всему свое время и место.

– О! Ты меня обнадеживаешь!

– И в не малой степени. Только не говори, что ты это понял только сейчас.

– Не буду, – улыбнулся Алекс, а про себя подумал: «Да она еще умнее, чем мне показалось. Этой палец в рот не клади, оттяпает по самый локоть».

Южная Калифорния. Сан-Диего. Империал Бич

После неожиданного и досадного отъезда Алекса Элеонор изо всех сил старалась убедить себя в том, что отпуск не испорчен, что все нормально, солнце по-прежнему светит, океан ласково шелестит прибоем, омары так же вкусны и аппетитны, вино ароматно, терпко и доставляет удовольствие. Но у нее ни черта не получалось.

Калифорнийское вездесущее солнце было надоедливо палящим. После купания на коже, густо покрытой кремом от загара, выступает противная соль, омары неприятно пачкают руки и какие-то безвкусно пресные, вино кислое и оставляет во рту неприятный привкус.

После трех дней героических усилий она призналась себе в поражении – отпуск пропал, это факт.

Алекс так и не позвонил, она бросалась к телефону при каждом звонке, но в трубке вопреки ожиданиям слышались голоса кого угодно: школьных подруг, давних знакомых, коллег по работе, но только не его.

Она проснулась поздно, вставать не хотелось, в душе было ощущение какой-то неясной тревоги, будто сделала что-то не так, но что именно, пока непонятно. Может быть, ей просто приснился дурной сон, который, проснувшись, уже не помнишь. Так бывает, сам сон в памяти не сохранился, но неприятный осадок от него остается, не дает покоя, порождая чувство беспричинного и непонятного эмоционального дискомфорта.

Элеонор встряхнула головой, избавляясь от неприятных мыслей, и, преодолевая лень, встала с широкой кровати.

Не одеваясь, не накинув даже халата, прошла к холодильнику, коробка с апельсиновым соком была пуста.

«Да и черт с ним, – подумала она, – все равно я не люблю холодный».

Включила кофеварку и поплелась в ванную, больше по привычке, чем по желанию. Пока ванна наполнялась водой, Элеонор внимательно рассматривала отражение своего обнаженного тела в огромном зеркале, испытывая при этом легкое возбуждение.