Больше всего на свете Барри боялся, что в чудесном новом доме, среди великолепных пейзажей способность к писательству его покинет. И сегодня, сидя на террасе с тетрадью и ручкой, он не мог до конца избавиться от затаенного страха: вдруг идеи не придут?

Впрочем, опасался он зря. Воображение, как всегда, работало безотказно, и скоро ручка уже летала по бумаге, описывая ощущения маленького мальчика, которого психопатка-сестра заставляет есть на завтрак кашку, сваренную из праха их кремированной матери.

По улице прошла какая-то женщина. Барри, поймав ее взгляд, помахал рукой. Женщина, скупо улыбнувшись, махнула в ответ и заторопилась прочь. Ей явно не терпелось оказаться от него как можно дальше.

А еще говорят, что в провинции люди приветливы и дружелюбны…

Глядя в удаляющуюся спину, Барри вдруг подумал, что за последнюю неделю или две светская жизнь слегка заглохла. Их с Морин больше никуда не звали, а поначалу приглашения в гости так и сыпались со всех сторон. Правда, жаловаться не на что, у них появились хорошие друзья: Рэй и Лиз, Фрэнк с женой Одри, Майк и Тина Стюарты… И все-таки странно. Что случилось? Возможно, они, сами того не зная, нарушили некий неписаный закон? Или просто эффект новизны прошел, а все, кто хотел, с ними уже познакомились?

Женщина скрылась за поворотом дороги. Барри размял пальцы и снова сосредоточился на работе.

Погода в штате Юта менялась иногда невероятно быстро. Только что Барри потел от июньской жары, и вдруг на солнце набежали пухлые белые облачка, и резко похолодало – на целых восемь градусов[6], если верить термометру, который Морин прикрепила к стене у двери. Пот застывал на коже.

Если верить Рэю, в июле начнутся муссоны, и вот тогда погода по-настоящему сойдет с ума. Барри ждал этого с нетерпением. С детства живя на юге Калифорнии, он знал о временах года только из книг, фильмов и телепередач. Приятно будет наконец-то воочию увидеть капризы матушки-природы.

Шесть страниц спустя он решил устроить перерыв. Руку уже свело судорогой. Барри был доволен результатами сегодняшней работы. Если пойдет, можно будет полгода трудиться, а потом полгода отдыхать. Или выдавать две книги за год вместо одной. Пожалуй, так даже лучше. Как известно, писательство – дело коварное. Пусть сейчас его книги нарасхват, никто не гарантирует, что через годик-другой интерес к нему не упадет. Это в природе вещей. Надо ковать железо, пока горячо, даже если бы не писательская добросовестность, граничащая с одержимостью.

С другой стороны, вдохновению не прикажешь. Иногда настрочишь за день двадцать страниц, да так, что и править не надо, а в другой раз еле выжмешь один-единственный абзац, который, скорее всего, назавтра придется переделывать.

Сегодня утро выдалось продуктивное. Вернувшись в дом, Барри бросил блокнот на стол и отправился в кухню, разыскивая, чем перекусить. Ни в шкафах, ни в холодильнике готовой еды не обнаружилось, а возиться у плиты было лень. В конце концов Барри взял яблоко и, жуя на ходу, спустился вниз. Морин плескалась в ванной, а на столе рядом с компьютером лежала пачка конвертов с уже наклеенными марками и адресом налоговой службы – наверняка слезные просьбы об отсрочке от имени клиентов.

Барри крикнул с набитым ртом:

– Ау! Бросить письма в почтовый ящик?

– Да, пожалуйста! – приглушенно донеслось в ответ.

После целого утра сидячей работы тело требовало движения. Барри швырнул огрызок в мусорную корзину, прихватил конверты и вышел на улицу. Открыв дверцу ящика, он сразу же заметил, что внутри что-то есть.

Почту еще не доставляли, так что ни писем, ни открыток, ни счетов там оказаться не могло. Зато в ящике лежал конверт без марки с надписанными именем и фамилией адресата, то есть Барри, и пометкой в левом верхнем углу: «АДБВ».

Ассоциация домовладельцев Бонита-Висты.

Барри, заранее внутренне закипая, вскрыл конверт. На сей раз в конверте лежал не бланк, а листок бумаги с официальной шапкой и отпечатанным на машинке текстом.

Барри прочел. Потом перечитал еще раз.

«Уважаемый мистер Уэлч!

Как нам стало известно, Вы занимаетесь профессиональной деятельностью по адресу своего проживания на участке 113 по Сосновой улице.

Напоминаем, что Бонита-Виста – жилищный поселок. Любая коммерческая и профессиональная деятельность на его территории строго запрещены.

Правление лишь недавно было ознакомлено со спецификой Вашей работы. После тщательного рассмотрения мы вынесли решение, обязывающее Вас в течение тридцати дней найти место за пределами Бонита-Висты, где Вы могли бы заниматься литературным творчеством в соответствии с требованиями УАДа.

Если у Вас возникнут вопросы, обращайтесь ко мне лично, по телефону 555-7734. Буду рад помочь.

С уважением,

председатель комиссии

Бойд Р. Мастерсон»

Барри затолкал письма Морин в ящик и с трудом закрыл дверцу – руки тряслись от ярости.

Литературное творчество, надо же!..

Мысленно он уже редактировал мерзкое письмо – бессмысленная привычка, но его всегда это успокаивало. Приятно сознавать, что владеешь пером лучше своих противников. Ощущение собственного превосходства, хотя бы иллюзорное, придает уверенности.

На дороге послышался звук мотора. Из-за угла показался красный джип Майка Стюарта. Майк работал в городе, на телестудии кабельного канала. Должно быть, сейчас он ехал домой обедать. Проезжая мимо, Майк дал приветственный гудок и помахал рукой, но, должно быть, по лицу Барри понял, что что-то не так, и, притормозив, сдал немного назад.

– Случилось что-нибудь?

Барри подошел к машине и протянул письмо:

– Как тебе это?

Майк заглянул в листок и хмыкнул.

– Вот уроды!

– Действительно есть такое правило?

– Сталкиваться не приходилось… впрочем, ко мне это и не относится. Раз тут пишут, что в УАДе так сказано, – значит, сказано, к гадалке не ходи.

– По-моему, тут скорее имеется в виду, что нельзя устраивать на своем участке магазин или какой-нибудь производственный цех в гараже, нет? Черт, я же просто набираю текст на компьютере, кому это мешает? Никто и знать не знал бы, если б я помалкивал!

Майк вздохнул.

– Скорее всего, ты прав, но для этих крохоборов главное – буква закона. В смысл они не вдумываются. Найдут, к чему прицепиться, и рады.

– Чтоб их черти взяли!

– Знаешь, о чем я мечтаю? – спросил Майк. – Выиграть в лотерею! Здесь еще много пустых участков. Я бы их все скупил! Не только ради сохранения пейзажей. За каждый участок дают один голос на выборах правления. Эх, у меня, наверное, набралось бы больше голосов, чем у всего поселка! Только не решил еще, на что их потратить: совсем распустить ассоциацию или выбрать себя в председатели и освободить своих друзей от соблюдения правил, а прочих заставить соблюдать устав по всей строгости!