Мы кое-что знаем о жизни сера Пьеро в этот период. Его возраст приближался к сорока. Карьера нотариуса складывалась удачно, но приближалось время перемен. Жена сера Пьеро, Альбьера, после двенадцати лет бесплодия наконец-то понесла. Однако это не принесло ей счастья: в июне 1464 года она умерла во время родов. Ей было двадцать восемь лет.[105] Несомненно, смерть мачехи стала тяжелым ударом и для Леонардо: много лет спустя он продолжал поддерживать отношения с братом Альбьеры, Алессандро Амадори. В следующем году сер Пьеро женился вновь: еще один брак по расчету, и весьма выгодный. Его невестой стала Франческа, дочь сера Джулиано Ланфредини. Ей было пятнадцать лет. Они поселились в доме на виа делле Престанце, у северного угла дворца Синьории: весьма престижное расположение для дома нотариуса! Дом не сохранился до наших дней. Он принадлежал влиятельной гильдии торговцев, Арте Деи Мерканти. Сер Пьеро арендовал дом за 24 флорина в год.[106]

Свою роль в переезде Леонардо во Флоренцию могла сыграть и смерть деда, этого престарелого патриарха семейства Винчи. К 1465 году Антонио уже умер. Сер Пьеро называет его «olim Antonio», то есть «ушедший Антонио».[107] Теперь главой семьи стал сер Пьеро. Настало время принять какие-то решения относительно будущего собственного сына – своего единственного ребенка. Месяцы шли, а новая жена казалась такой же бесплодной, как и ее предшественница на брачном ложе.

«Мерная карта» Флоренции, около 1470–1472

Таким образом, основываясь на информации о семейных обстоятельствах, можно сказать, что ученичество Леонардо началось около 1466 года. Детство художника, воспоминания о котором так часто будут проявляться в его работах, закончилось. Он вошел во взрослый, городской, конкурентный мир отца: мир гильдий и контрактов, сроков и поставок. Леонардо так никогда и не научился полностью соответствовать этому миру.

В середине 60-х годов XV века население Флоренции составляло около пятидесяти тысяч человек. Педантичный Бенедетто Деи – дипломат, путешественник, а позднее знакомец Леонардо – приводит такую статистику. Городские стены тянулись на семь миль и были укреплены 80 сторожевыми башнями. Внутри стен находилось 108 церквей, 50 площадей, 33 банка и 23 больших дворца или особняка, «где жили лорды, чиновники, судьи, управляющие, поставщики, нотариусы, должностные лица и их семьи». В городе было 270 шерстяных мастерских, 84 студии краснодеревщиков, специализировавшихся на интальо и маркетри, и 83 магазина, торгующие шелком.[108] Мы попадаем в город ремесленников, в город, где больше резчиков по дереву, чем мясников. Флоренция была городом моды, центром производства одежды. Здесь жили ткачи, красильщики, дубильщики, меховщики. Лавки с одеждой должны были поразить воображение мальчика, привыкшего к скромным деревенским нарядам.

Стены и сторожевые башни со временем разрушились, но основные достопримечательности Флоренции времен Леонардо сохранились до наших дней. Это Дуомо – собор Санта-Мария-дель-Фьоре с роскошным кирпичным куполом Брунеллески; стройная, элегантная колокольня Джотто; баптистерий с бронзовыми вратами работы Гиберти; высокий дворец Синьории (хотя тогда он еще не назывался Старым дворцом – Палаццо Веккьо); Барджелло, или дворец правителя города; рынок зерна, склады Орсанмикеле; и Понте Веккьо, старейший из четырех каменных мостов через реку Арно. Все это можно увидеть на панорамной «мерной карте» Флоренции, созданной в 1470–1472 годах. Обратите внимание на помещенное в нижнем правом углу изображение молодого подмастерья, набрасывающего рисунок с южного холма. В нем легко можно представить себе молодого Леонардо.[109] Сегодняшний облик Флоренции несколько изменился. Колокольня за церковью Санта-Кроче более не существует. Она была уничтожена молнией в 1529 году. Не сохранился и обильный, зловонный городской рынок, Меркато Веккьо. Его снесли в конце XIX века. Площадь Синьории, политический центр города, в прошлом был гораздо больше, чем сегодня: теоретически эта площадь должна была вмещать все взрослое мужское население города. В сложные моменты истории жителей Флоренции сзывал на площадь колокол (за низкий тон его прозвали Ла Вакка, то есть Корова). Под флагами своих административных районов (gonfaloni) жители собирались на площади, где устраивался parlamento. Когда французский король Карл VIII в 1494 году на короткое время оккупировал город, он пригрозил флорентийцам «протрубить в трубы», что должно было стать сигналом к разграблению. И флорентийцы ответили завоевателю: «Тогда мы будем звонить в свои колокола».[110]

Флоренция была красивым городом, но отнюдь не экстравагантным. Здесь утверждались ценности бережливости, трудолюбия и общественного мнения. Флоренция была республикой и гордилась своей независимостью от деспотичных герцогов и королей. На основании статуи Донателло «Юдифь и Олоферн», в те времена находившейся во дворе дворца Медичи, были вырезаны слова: «Regna cadunt luxu surgunt virtutibus urbes» – «Царства падут из-за роскоши, города возвысятся добродетелями». Богатство считалось признаком этих «добродетелей». Все великие произведения флорентийского Ренессанса в той же мере связаны с престижем и богатством, как и с истиной и красотой. Однако грань между гражданской гордостью и упадочной расточительностью чрезвычайно тонка. Жадность, по словам едкого остроумца Поджио Браччолини, – это «эмоция, которая делает цивилизацию возможной». Богатый торговец, заказывавший религиозную картину для церкви, зачастую с собственным изображением, искупал свои грехи чисто материальным образом. «Вера моих флорентийцев подобна воску, – говорил проповедник Савонарола. – Достаточно небольшого жара, чтобы ее растопить».

На картинах эпохи Кватроченто Флоренция предстает мрачным, темным городом. Флоренция была построена из песчаника: медово-коричневого pietra forte, нежно-серого pietra serena. Никакой цветной штукатурки, которую мы сегодня считаем типично итальянской. Еще меньше цветного мрамора в оформлении церквей. (Мраморный фасад Дуомо был закончен лишь в 1887 году.) Городские дома строились из больших прямоугольных каменных блоков с характерной шершавой, «рустованной» поверхностью, которая придавала фасадам больших палаццо вид грубо обтесанной скалы. В то время Флоренция переживала настоящий строительный бум. Бенедетто Деи пишет о том, что за последние двадцать лет (а писал он в 1470 году) было построено тридцать новых дворцов. Каждая богатая семья имела собственный дворец – Ручеллаи, Торнабуони, Спини, Пацци, Бенчи. Некоторые из этих людей сыграли свою роль в жизни Леонардо. Но все дворцы меркли перед грандиозным дворцом Медичи на виа Ларга. Строительство этого дворца началось в конце 50-х годов XV века по проекту Микелоццо Микелоцци. Во дворе палаццо Медичи стояли скульптуры Донателло, в главной спальне висела картина Учелло «Битва при Сан-Романо», в часовне сияли фрески Беноццо Гоццоли, изображавшие членов семейства в процессии поклоняющихся волхвов. Козимо де Медичи собрал великолепную библиотеку. Дворцы были не просто личными домами, но и настоящими офисами: в них устраивались конторы и казначейства. Дворцы были своеобразными штаб-квартирами целых кланов: они знаменовали собой тот факт, что определенная часть города находится под влиянием некой знатной семьи.[111]