— Я чувствую себя не лучше. Скажи Берте, что мне ужасно жаль, что я расстроила ее. — Она сделала ударение на последнем слове. — А теперь уходи. Я жду кое-кого.

Однако Чарлз не сдвинулся с места, только руки скрестил на груди.

— Ты пригласила меня войти, так что я не уйду, пока мы не выясним все до конца. — Он полунасмешливо улыбнулся. — Я так понимаю, что ты ждешь своего нового друга?

— На самом деле он мне не друг, а любовник!

Чарлз громко расхохотался.

— Хочешь шокировать меня, Тилли? Не удастся, я понял это. Ты продемонстрировала суть ваших отношений предельно ясно в мой прошлый визит.

— Тогда мы еще ими не были, — пожала плечами Матильда.

— Пусть так. А кто он? Чем занимается?

— Тебя это не касается, Чарлз, но, если хочешь знать, скажу. Его зовут Рэндолф Фрейзер, и он занимается изготовлением и продажей лекарственных препаратов в столь презираемой тобой скучной фирме.

— Хорошо, — отозвался Чарлз, не поддаваясь на ее язвительный тон. — А скажи мне, пожалуйста, Тилли: он знает, что ты бросила работу, предназначенную специально для тебя работу? И, что еще хуже, оставила и Берту, и меня в ужасном состоянии, когда собрала вещички и сбежала в наше отсутствие? Не оставила ни записки, ни даже номера телефона, по которому можно связаться с тобой, — мрачно закончил он.

Матильда вызывающе вскинула голову.

— Мне пришлось уйти, потому что Берта наконец-то вытащила скелет из шкафа.

— Ты отлично знаешь, что Берта ни при чем! — воскликнул Чарлз.

— Конечно, знаю.

— Тогда сейчас самое время убедить ее в этом. Потому что она уверена в обратном. Ты, Тилли, причинила моей жене немало горя.

Она помрачнела и опустила взгляд.

— Мне очень жаль. Скажи Берте, что я ни в чем ее не виню. — Тут Матильда снова вскинула глаза и в упор посмотрела на Чарлза. — Но тебя, Чарлз, и всех остальных в семье обвиняю! В том, что держали меня в неведении всю мою жизнь. Как, ты полагаешь, я почувствовала себя, когда внезапно лишилась всего — и прошлого, и личности, всего?

— Думаю, примерно так же, как и мы, когда ты пропала. И заметь, это твоя подруга Валери, а не ты, позвонила и сказала, чтобы мы не волновались, что ты в полной безопасности.

— Валери вообще не имела права вмешиваться! — воинственно заявила Матильда. — Из-за этого мы поссорились и я решила не оставаться у нее, как собиралась раньше. И тут мне пришло на ум, что я могу еще больше досадить тебе, если стану работать прямо тут, в Форт-Норте, а не в Далласе. Тебе будет невыносима сама мысль о том, что Матильда Бэллистен стоит у плиты в ресторане и жарит проезжим гамбургеры.

— Пока Барби не позвонила мне и не сказала, что ты обратилась к ней в поисках работы, я думал, что ты живешь у Валери. Пусть, решил я, спокойно обо всем подумает, выпустит пар. А ты вместо этого сняла грязную лачугу и встала у плиты в придорожном ресторане. И все потому, что я назвал тебя испорченной, избалованной девчонкой, которой пора вырасти и начать считаться с чувствами других, — заявил Чарлз. — Благодарение Господу, хоть родители не присутствовали при этой сцене.

Матильда задрожала.

— В этом-то все и дело, Чарлз. Они мне не родители! — в ярости воскликнула она. — Всего месяц назад я думала, что я их дочь, твоя сестра. А теперь… теперь я даже не Бэллистен по праву рождения! Так, какой-то приблудыш…

— Не смей! — крикнул Чарлз.

— Мне должны были сказать правду, — упрямо заявила она.

— Да, согласен. Мы все согласны. — Чарлз прошел в кухню и устало опустился на стул. — Но это должны были сделать мама и отец. А они все откладывали и откладывали, ждали подходящего момента. Когда же он пришел, их не оказалось здесь, чтобы собрать и склеить осколки. Но ты не какой-то приблудыш, как выразилась…

— Ты сказал мне, что моей матерью была, — перебила его Матильда, — Сибилл Треннерт, лучшая подруга ма… Мисс Сибилл Треннерт. А кто же тогда был моим отцом? Или она и сама не знала? Кто я такая: дитя, зачатое в пробирке, или плод любви, результат легкомысленно проведенного уик-энда?..

— Довольно! — заорал Чарлз. — Ты не смеешь так говорить о Сибилл! Не смеешь, слышишь?

— Прости, — пристыженно пробормотала Матильда. — Расскажи мне о ней, Чарлз. Ты ведь помнишь ее?

Глаза его потеплели, так же как и голос, когда он заговорил:

— Мисс Сибилл действительно была лучшей маминой подругой. И я отлично ее помню. Она жила на соседнем ранчо и часто приезжала к нам, привозя нам, малышам, подарки. Солнечная она была женщина, царство ей небесное. Я ее просто обожал. Да что я, все мы. А потом она стала приезжать все реже и реже, пока не перестала вовсе. И это по времени совпало со смертью дяди Фила, единственного двоюродного брата папы. А спустя несколько месяцев ма получила от нее записку с просьбой приехать. Тогда мисс Сибилл все и рассказала ей. Оказывается, они с дядей Филом были безумно влюблены друг в друга, но не могли пожениться, потому что тот был женат. Когда он умер, она тяжело заболела от горя и тоски, да так и не оправилась. Она призналась маме, кто был отцом ее будущего ребенка, и попросила воспитывать ее дитя как свое, потому что не сомневалась, что умрет во время родов…

Но случилось иначе, Тилли. За три недели до родов она впала в беспамятство, потом отключился мозг. Врачи искусственно поддерживали в ней жизнь, чтобы ребенок, ты, Тилли, родился нормальным. Благодаря им, маминому терпению и деньгам отца, который не моргнув глазом пошел на сумасшедшие затраты, на свет появилась ты, Матильда Бэллистен! Сейчас здоровая двадцатилетняя женщина и жутко избалованная, взбалмошная девчонка, которая так и не научилась считаться с чувствами других людей.

— Выходит, мои мать и отец даже не были женаты? Они были любовниками? Значит, я — внебрачный ребенок? Ублюдок?

— Не смей так говорить! Ты — законная дочь Вельды и Бартона Бэллистен. Ты Бэллистен по праву рождения. Твой отец, отец по крови, тоже был Бэллистен, если тебя не устраивает нынешний. А теперь попробуй назови меня троюродным братом, если у тебя язык повернется!

— Но мой отец, кровный отец, он был женат! Да как он посмел? И как могла моя мать? Да что…

— Послушай, Тилли, малышка моя, теперь, когда ты не одна и в твоей жизни появился Рэндолф, возможно, ты сможешь лучше понять других. Жена твоего отца была тяжело больной женщиной. Ее парализовало за шесть лет до того, как Фил с Сибилл полюбили друг друга. Шесть лет! Ему было тридцать один, когда он умер, — здоровый мужчина в расцвете сил, и у него не было ни одной женщины до твоей матери. Подумай, Тилли, можешь ли ты спрашивать с человека большего? Он ведь не бросил больную, прикованную к постели женщину. И он не бросил бы и тебя… Бедняга Фил, он даже не знал о тебе!

Матильда уже не скрывала своих слез. Она припала к плечу Чарлза и обхватила руками его шею.