Впрочем, это было вполне в духе Дейвида, мрачно подумала она. Партизанские методы всегда эффективнее, чем открытая схватка. Нападая на нее сзади, он успешно предупреждал любые возможные возражения.

— Я думал, ты, может быть, захочешь присоединиться к нам, Линда, — заявил Дейвид, доказывая, что у него очень острый слух, и Шарлотта недоуменно посмотрела на сына.

— Но Линда уже присоединилась к нам! — бросила она, показывая своим тоном, что не простила ему прежней дерзости.

Дейвид сложил губы в ироническую усмешку.

— Ну, разумеется! — мягко сказал он, стараясь сдерживаться. — Однако я имел в виду слова Тони относительно визита в «Мэнор». Мне кажется, завтрашний день — поскольку это суббота — вполне подходит.

— Ну, знаешь, я не уверена, что привести Линду в твое… э… холостяцкое логово будет вполне… благоразумно, — заявила его мать и взглянула на мужа. — Как ты думаешь, Тимоти?

— Что думает отец, не относится к делу, — отрезал Дейвид, и Линда с удовольствием отметила, что он расстроен.

Эта перепалка дала ей передышку, и она сумела собраться с мыслями, так что, когда Дейвид повернулся к ней, была готова к ответу.

— Мне кажется, твоя мать права. Ты ведь еще не устроился как следует. Может быть, когда я вернусь на будущий год…

— Вернусь? — изумленно переспросил Дейвид, и на мгновение Линда испугалась, что он сейчас выскажет все свои возражения. Но он, видимо, вспомнил, где находится и кто его слушает, и ограничился невеселым смешком. — Ну, что ж, в таком случае, придется обойтись без тебя. А если ты не хочешь отпускать Тони одного, я не могу настаивать…

Тони, который во время их разговора жался к матери, возмущенно посмотрел на дядю.

— Ты говорил, если мама не захочет, мы сами пойдем! — сердито воскликнул он, и у Линды не осталось ни малейших сомнений, что именно это он и предпочел бы. — Зачем ты меня обманул?!

— Тони!

Шарлотта укоризненно посмотрела на внука, и мальчик, словно это переполнило чашу его терпения, отпрянул от матери и бросился вон из комнаты.

Линда вскочила и хотела пойти за ним, но Тимоти мягко удержал ее за руку.

— Пусть идет. Думаю, Тони так же тяжело, как и всем нам, прийти в себя после смерти Алана. И если он иногда раздражается и ведет себя эгоистично — это простительно.

— И все-таки, Тимоти…

Его жена явно не была готова так просто закрыть глаза на поведение внука, но Дейвид снова пришел мальчику на помощь.

— Тони в смятении, — сказал он. — Ему приходится приспосабливаться к совершенно новому образу жизни, к новой стране. Он не успел еще укорениться здесь, а Линда хочет опять пересадить его на другую почву. Ведь Лондон для него чужой, как другая планета!

Линда вспыхнула до корней волос.

— Это «Эбби-Грэйндж» для него чужой!

— Ничего подобного! — Дейвид был непреклонен, и на этот раз она чувствовала, что поддержка родителей — на его стороне. — Здесь его отцовский дом, здесь он может отождествлять себя с вещами, с людьми, которые видели его отца ребенком. Для мальчика это много значит! Уж я-то знаю, И если кто-то здесь чужой, то это ты, Линда! Так что, не притворяйся, что думаешь о Тони, когда ведешь речь о Лондоне. Не делай ошибки — его место здесь! Линда была потрясена.

— Как ты смеешь так говорить?! — крикнула она дрожащим голосом, и ее гневный взгляд столкнулся с его холодными, уверенными глазами.

— Я знаю, что говорю, — хрипло произнес Дейвид. — И считаю, что тебе следует долго и серьезно подумать, прежде чем забирать Тони от людей, действительно принимающих его благополучие близко к сердцу!

Линда стояла у окна гостиной в доме Дейвида и наблюдала, как он играет в пятнашки с ее сыном. Ночью выпал снег, и новая зимняя куртка Тони была вся в мокрых пятнах от снежков, которыми они перед этим швырялись.

Накануне ночью она много думала и решила, что не следует дразнить гусей. Разумеется, с тех пор как она утром позвонила Дейвиду и сказала, что днем привезет Тони, он был с нею безукоризненно вежлив. И все-таки чувство опасности не покидало Линду. Ей было тяжело находиться в доме, который пробуждал в ней неприятные воспоминания, и совсем не хотелось проводить в компании Дейвида больше времени, чем того требовала необходимость. Да и мысль о беготне по быстро тающей снежной слякоти решительно отталкивала ее, и, как это ни комично звучит, она чувствовала необходимость «сохранять достоинство».

Наблюдая из-за занавесок, как они носятся по саду, Линда вдруг ощутила острую боль, когда Дейвид достал старые санки и начал показывать ее сыну, как можно весело и быстро скатываться по скользкому склону. Сознание того, что эти санки наверняка принадлежали Алану прежде чем перейти к Дейвиду, разрывало ее сердце. Это Алан должен был учить Тони кататься, а не человек, который, по его собственному признанию, никогда не собирался связывать себя семьей!

Подглядывать дальше стало невыносимо, и Линда отошла от окна.

В гостиной было тепло и уютно, на полках стояли книги, а на низком столике лежали журналы. Ей бы следовало сесть у камина и выкинуть из головы всякие мысли о Дейвиде, об Алане, о себе…

Но можно ли последовать собственному разумному совету, когда память о том, что некогда случилось в этом доме, столь глубоко отпечаталась в ее мозгу? Линда думала, что с прошлым покончено, но поняла ошибку в тот момент, когда переступила порог. Она помнила здесь все, и не в последнюю очередь цветное окно на площадке второго этажа. То самое окно, которое когда-то поманило ее наверх и предоставило Дейвиду долгожданную возможность…

Не надо теперь об этом думать! — сердито упрекнула себя Линда. Если Дейвид мог пригласить ее сюда, не чувствуя никаких угрызений совести, зачем льстить его и без того раздутому самолюбию, демонстрируя свои истинные чувства? В конце концов, дом — это просто дом. Его одушевляют живущие в нем люди. И теперь он, несомненно, выглядит совсем иначе, чем при прежних владельцах.

Линда осмотрела холл и гостиную, и ей показалось, что здесь стало гораздо уютнее. Исчезла старая грегорианская мебель, а с ней и потертые ковры, вместо этого появились полированные гарнитуры и элегантные паласы. Стены были обтянуты бледным шелком, с ними контрастировали бархатные портьеры теплого рубинового оттенка.

Начинало темнеть, и Линда забеспокоилась. Как бы ненавязчиво дать понять, что уже поздно и им пора уезжать? Размышляя над этим, она так глубоко задумалась, что испуганно вздрогнула, когда хлопнула входная дверь. В комнату вошел Дейвид. Как и Тони, он был в зимней куртке, хотя и расстегнутой, и капюшон, отороченный мехом, обрамлял его красивое худое лицо.

Поскольку у Линды не было желания ни любоваться его мрачным обликом, ни позволять ему разглядывать себя вблизи, она нетерпеливо заглянула ему за спину в поисках сына. Но Дейвид был один; видимо, Тони застрял в саду. Надо срочно позвать его!