— Одно условие.

— Тина, ты не в том положении, чтобы ставить мне условия.

— И все же. Я хочу, чтобы мы с вами никогда не встречались. Я не могу отказаться от вашего предложения, но видеть вас каждый день или даже раз в неделю — не хочу. Никаких разговоров, личных поручений, совещаний и прочего. Договорились?

— Ты сильно преувеличиваешь свою должность, если думаешь, что там тебя ждут совещания или личные поручения от директора всего холдинга.

— Отлично. Значит, я могу получить ваше обещание никогда не пытаться искать встреч со мной? Ни единой попытки?

Она протянула мне руку, дожидаясь моего решения. Стояла под дождем с этой своей ладошкой, направленной ко мне — монстру и тирану. Ждала.

— Алевтина, не питай иллюзий, видеть тебя не доставляет мне особого счастья.

Я врал.

— Поверьте, я испытываю сходные чувства.

Она была честна как никогда.

— Значит, сделка, — я едва коснулся ее ладони. — А вот теперь иди спать.

Алевтина развернулась и бросилась к двери, чтобы уже через секунду скрыться в подъезде. Я проводил ее взглядом, увидел, как в квартире на втором этаже зажегся и потух свет — она не хотела никого будить и переодевалась в темноте. Уже тогда стоило поговорить с Борисом Сергеевичем — отпускать такую неискушенную девушку ночью одну казалось безумством. Но уже дома я забыл об этом.

Дальше мои дни поплыли как листья, несшиеся по течению реки. Я был деревом. Мир — рекой.

И если ты спросишь меня, Барбара, сдержал ли я свое слово, то да. Я сделал все, как она просила. Не предпринял ни единой попытки для того, чтобы увидеть ее. Ни одного шага, чтобы встретиться, поговорить, посмотреть хоть издали — ничего.

Но этот ее Бог всегда подсуживал своей любимице. И на этот раз сделал все по-своему.

Я ненавидел современную музыку, шум, софиты, скопление людей. И противореча сам себе вот уже вторую неделю искал все это после работы в одном из баров Москвы. Их были десятки, названий, улиц, лиц тех, с кем встречался — не помнил. Все это время меня окружали ритмичная музыка, духота, запах солода и пота. Гораздо лучше, чем оставаться наедине с собой и думать о Тине. И да, я держал свое обещание — не искать с ней встреч. И нет, это не составляло мне особого труда.

Макс поставил на круглый деревянный стол три бокала с пивом и уселся рядом на свободное место.

— Во славу лепреконов, Андрей, это заведение нужно удалить из GIS-а и всех карт Москвы. Не хочу наводить панику, но, кажется, я видел таракана на барной стойке. — Он проорал мне это в самое ухо.

— Не преувеличивай. — Я глотнул белую пенную шапку. Черт, это было зря. Горькое разбавленное пойло тотчас обожгло пищевод. Я скривился и отодвинул бокал подальше от себя, к самому краю стола.

— Да ты шутишь! Сам притащил нас сюда, а теперь воротишь нос от этого дивного нектара! — Макс в точности повторил мой жест: глоток, гримаса отвращения — и его стакан отправился в компанию к моему.

— Андрюш, почему мы здесь? Гринберг мог бы выбрать куда более подходящее для нас место. — Лера недовольно одернула юбочку, пытаясь хоть немного прикрыть свою попку. Выглядела она великолепно, блестяще и так неуместно в стенах вонючего бара.

— Мне здесь нравится. Да и вы с Максом можете отдохнуть от своего снобизма.

— Что? — Лера сложила ладони, чтобы расслышать мои слова.

— Здесь шумно! Музыка позволяет не думать и это круто!

— Что ты сказал, Андрей?

— Я сказал, что тут не надо притворяться и делать вид, что мне интересен весь твой треп!

Она неопределенно пожала плечами и качнула головой, давая понять, что все равно ничего не услышала. Макс крутил в руках пачку сигарет, внимательно рассматривая меня и Леру. И если мой вид не привлекал особого внимания, то вот Лера его заслужила полностью. Облаченная в серебряный, расшитый пайетками топ на одно плечо и мини юбку. С собранной прической и на каблуках. На столе рядом с ней стояла микроскопическая сумочка, куда едва бы влезли презервативы. О да, Лера была хороша. Пирожное на навозной куче, коей и являлся этот бар. Звуки музыки стали стихать, а потом прекратились вовсе. Диджей спустился со своего места куда-то вниз, а в баре стало непривычно спокойно. Только звон посуды и легкий гомон завсегдатаев.

На самом деле это место выбрал я. Сказал, что хочу пойти куда-то, где мы не были раньше, подальше от офиса, чтобы можно было протрезветь, пока буду добираться обратно. Чтобы не было еды, и Макс не колупался в салате с видом великомученика, и чтобы Лера, если захочет, смогла выйти курить на улицу. Ненавидел эту ее привычку и в то же время плевать на нее хотел; смирился, как можно смириться с пятном на не слишком любимом костюме.

Макс предложил пару баров, в числе которых был этот, но формально я выбрал его сам. Я бывал здесь не так уж редко, много чаще, чем можно подумать обо мне, глядя на дорогой костюм и гладко выбритое лицо. Иными словами, Барбара, я последний человек, которого ожидаешь встретить на заблеванных лестницах такого вот заведения, но именно тут я оказался и мне все… нравилось.

Здесь я переставал играть роль начальника, не строил из себя бойфренда, не мучился переживаниями о сестре и маме. Я забывал собственное имя и больше не был Андреем Воронцовым и становился… живым. На короткие два часа. Раз в несколько месяцев.

— Пойдем, потанцуем. — Макс протянул руку сидящей напротив Лере. — Если твой кавалер не против, разумеется.

— Отстань. — Она сделала большой глоток и опустила взгляд к туфле, раскачивающейся на кончиках пальцев.

— Валерия, вам будет полезно растратить калории, которые вы поглотили вместе с этим хлебным напитком. Пойдем же, покажем всем, как надо веселиться. — Дама же сказала тебе: нет! — Она демонстративно зевнула и надела туфельку обратно.

— Серьезно? А среди нас есть дама?

— Гринберг, ты повторяешься. — Донеслось до нас уже сверху. — Мальчики, я оставлю вас на минуту, мне необходимо припудрить носик.

Мы молча проследили за ее томно плывущей походкой. Лера была красивой и не казалась дурой, а большего я от женщин и не ждал. Бывшая жена научила.

Я перевел взгляд на Макса, он с недовольством смотрел на меня.

— Кажется, после поездки в Новгород твои вкусы существенно изменились. Ты стал… ближе к людям. Вновь полюбил столовые для нищих и сивушное пойло. Не удивлюсь, если узнаю, что по воскресеньям и в церковь зачастил. Как там зовут твою миленькую маленькую подружку…Лина?

— Кажется, ты стал слишком веселым, Макс. Не удивлюсь, если узнаю, что твой новый работодатель придет в восторг от такого жизнерадостного рабочего. Или ты забыл о моем обещании уволить любого, кто вспомнит о той командировке?