litbaza книги онлайнИсторическая прозаПовседневная жизнь Калифорнии во времена "золотой лихорадки" - Лилиан Крете

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 73
Перейти на страницу:

В этот период в Калифорнии было столько людей, лишенных всякой совести, что большинство золотоискателей, говорит Манли, отправляясь за покупками, брали с собой небольшие весы, чтобы не быть обманутыми каким-нибудь типом, оперирующим фальшивыми гирями: все сделки оплачивались золотым порошком, стоившим 16 долларов за унцию[16].

Сетованиями на дороговизну жизни полны все письма с приисков. Леонар Кип жалуется на то, что немыслимо подорожали свечи, которые стоят теперь по доллару за штуку(37). В то время в Плейсервиле генерал Фрэнсис Дорн платил 1,5 доллара за фунт муки(38). В Вивер Крике, пишет Э. Гулд Бэффем, фунт муки продавали за 1 доллар, вяленую говядину за 2 доллара, свинину тоже за 2, патоку по 4 доллара за галлон, бутылка какого-нибудь «несчастного рома из Новой Англии» стоила 8 долларов. «Требуя эту цену, трейдер и перевозчик извлекали больше прибыли из труда золотоискателя, чем он сам»(39).

Еще больше, чем золотоискателей, торговцы обманывали индейцев. За отмеривавшийся ложками золотой порошок они сбывали местным «заплесневевший хлеб», «гнилую треску», «пересушенную говядину» и «твердые, как камень, галеты»(40).

Трейдер был плутократом приисков. Однако и он тоже высказывал свои претензии: прежде всего слишком многие золотоискатели, которым он давал товары в долг, не могли расплатиться. Кроме того, он жаловался на слишком высокие закупочные цены в Сан-Франциско или в Сакраменто, и, наконец, считал чрезмерными транспортные тарифы за доставку товаров на прииски. Это заставляло многих трейдеров «приобретать караван мулов» и, оставляя свой магазин на помощника, самим везти товары через горы и холмы.

На вид ничто не отличало торговца от золотоискателей. «С неистощимой энергией, — пишет Алонсо Делано, — трейдер преодолевает все тяготы пути, не думая ни об одежде, ни о комфорте и утонченности, и предстает теперь перед нами с бородой золотоискателя, в таких же, как он, рубахе и штанах, всегда с готовой шуткой на устах. Он усваивает золотоискательский жаргон и ищет золото в золотоносных оврагах его карманов…»(41) Нам известны цены, назначавшиеся молодым трейдером из Новой Англии Стефеном Чейпином Дэвисом, который в 1850 году открыл магазин — вымощенную булыжником палатку — на Юба-ривер. Он закупал товары в ближайшем городке Мэрисвилле. Он перепродавал за 5 долларов кирку, за которую сам заплатил 3; за 25 центов фунт двенадцатицентовой соли, за 1 доллар фунт пятидесятицентового кофе. Если лярд, соленая свинина и картофель давали ему скромную прибыль, то на ртути она была огромной: действительно, ртуть, стоившую 85 центов, он перепродавал за 2 доллара(42).

Скоро он перестал довольствоваться этой процветающей торговлей и решил заняться доставкой писем золотоискателей в Сакраменто и Сан-Франциско: привозить с почты адресованную им корреспонденцию. Все постоянно с нетерпением ждали вестей от своих семей. «Горный почтальон» стал обычным персонажем калифорнийских приисков, и там никого не ждали с таким лихорадочным нетерпением. Братья Дэвисы объехали окрестные золотоискательские лагеря и получили разрешение 300 золотоискателей на получение для них почты. Юный Стефен Чейпин сразу же отправился в Сан-Франциско. Меньше чем через три недели он вернулся с пятью десятками писем и с товаром на 300 долларов: «Я выехал из Сан-Франциско сразу же после прибытия парохода из Соединенных Штатов, купив 125 экземпляров нью-йоркских и новоорлеанских газет по 15 центов и продал по 50 центов каждую. Почтовые расходы составляют 45 центов, но мы получаем по 1 доллару и 50 центов за каждое письмо. Эта почтовая услуга более чем окупает дорожные расходы, и товары, которые мы продаем, обходятся в Сан-Франциско вдвое дешевле, чем будут стоить в Мэрисвилле»(43).

Алонсо Делано в свою очередь сообщает, что такой «почтальон», как правило, получал от 1 до 2 долларов с писем, которые доставлял на прииски, и 50 центов с тех, что отвозил на почту.

С каким волнением эти суровые люди, отрезанные от мира в диких горных ущельях, принимали почтальона! Каждый тут же отбрасывал кирку или лопату и бежал к ближайшему торговому посту, где раздавали почту. Однажды Делано увидел золотоискателя «в отчаянном состоянии», прислонившегося к дереву. Делано подошел к нему, чтобы увидеть его лицо. «Он получил письмо, и слезы ручьем катились по его щекам на длинную бороду. Были ли то слезы радости или печали? Никто этого никогда не узнает»(44).

Юный британец Т. Уорвик-Брукс 11 июля 1850 года пишет матери: «Вы не можете себе представить, как дороги здесь для нас эти свидетельства семейных уз… Боже мой… Когда кто-то из товарищей получает письмо, его поздравляют, как если бы он напал на карман — залежь золота(45). Вообще, почта работала скверно. Многие письма терялись. Отсутствие вестей от родных и близких добавляло страданий золотоискателям. Того же 11 июля 1850 года Джордж Б. Ивенс отметил в своем дневнике: «Это самый счастливый день за все время, как я в Калифорнии. Я получил письмо от жены, первое письмо из дома, полное чувств и пожеланий счастья бродяге-мужу. Единственное дошедшее из двенадцати посланных писем»(46).

Будни золотоискателя

Благодаря письмам и воспоминаниям очевидцев можно с большой точностью представить себе, каким был обычный день золотоискателя. Вот что пишет Т. Уорвик-Брукс. Проснувшись в 4 часа утра, он натягивает «отвратительную старую рубаху и рваные, испачканные глиной штаны, почти лохмотья». «Я трачу на туалет три минуты, и заключается он лишь в том, что я чищу щеткой зубы перед завтраком и наспех ополаскиваю в реке лицо и руки, после чего бегу руководить распределением мяса, и по моей бороде стекает вода, делая меня похожим на речного бога»(47). А ведь Брукс хорошо воспитанный молодой человек, живущий с группой англичан, «очень чистоплотный и порядочный». Поэтому легко себе представить, какими средствами личной гигиены довольствовался менее цивилизованный человек. Там, где обосновывались люди, их ближайшими соседями становились блохи, вши, клопы.

Еда была простая: хлеб, лярд и фасоль, иногда блины, часто дичь. Бывало, что одна и та же посуда «служила для промывки золота, стирки одежды, замешивания теста и кормежки мула»(48). Еду старатели готовили по очереди, если не нанимали повара. Сразу же после завтрака мужчины принимались за работу. Начинался трудный день, проходящий с киркой или лопатой в руках. Люди просеивали песок, строили запруды, рыли каналы. С наступлением сумерек инструменты откладывали в сторону. Зажигались лагерные костры, готовился ужин. Наступало время досуга. «Нас ждет долгий вечер, — писал Леонар Кип, — время, которое приходится чем-то занимать»(49).

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 73
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?