Впечатляющий ряд исследований подтверждает деструктивные последствия наказаний, особенно телесных — порки, шлепков и иных способов причинить физическую боль ради дисциплины. (Причем далеко не всегда получается добиться даже временного послушания[91].) Этот вид воздействия делает детей более агрессивными, но не только. Ударив ребенка, вы определенно «дадите ему урок»: с людьми слабее вас можно поступать как угодно, в том числе причинять им боль.

Я считаю, что исследования поддерживают абсолютную нетерпимость к телесным наказаниям, поскольку это нецелесообразный, непродуктивный и потенциально крайне вредный метод. И для осознания этого даже не стоит обращаться к научным данным. Чтобы обосновать наше возражение, достаточно общечеловеческих ценностей. Мужчины, бьющие жен или подруг, вызывают отвращение. А взрослые, причиняющие своим детям боль любым способом и по любой причине, еще хуже.

Однако так же как проблемы с контролем не ограничиваются только наказаниями, проблемы наказаний не ограничиваются только физическим воздействием. Об этом хорошо сказала социолог Джоан Маккорд:

Другими словами, проблема заключается в самой идее принуждать детей к переживанию какого-то неприятного опыта. Таковым может быть физическое насилие, лишение любви или внимания, унижение, изоляция и так далее.

Это важно прежде всего потому, что даже некоторые авторы, твердо выступающие против телесных наказаний, по-видимому, уверены, что другие виды наказаний безвредны или даже необходимы. (Томас Гордон, Хаим Гинотт и Уильям Глассер — три блестящих исключения. Они замечательно написали, что проблемой нужно считать саму идею наказания.)

Между тем некоторые консультанты отреагировали на понятное нежелание родителей использовать карательные методы, переименовав их в «последствия». В некоторых случаях изменение носит чисто семантический характер: подразумевается, что нейтральное название сделает происходящее менее неприятным. Но иногда нам говорят, что, если наказание не отличается жестокостью, «логически» связано с проступком или было четко оговорено заранее, оно вполне допустимо — да и вообще не следует его считать наказанием.

Я в это не верю. А еще важнее — не думаю, что в это верят дети. Конечно, плохую вещь можно сделать еще хуже, добавив в нее элементы непредсказуемости или отсутствия ясности — или переусердствовать и сделать наказание чрезмерно жестоким. Однако причина печальных последствий от этого иная.

Объявив, что мы планируем наказать ребенка («Запомни, если ты сделаешь X, то я сделаю с тобой Y»), мы, возможно, успокаиваем собственную совесть (честно предупредили!), но на самом деле угрожаем ребенку. Мы заранее говорим, как именно заставим его страдать, если он не подчинится. Это свидетельствует о недоверии («Я не уверен, что ты все сделаешь правильно, если не пригрозить наказанием»), укрепляет ребенка в мысли, что он слушается только в силу давления извне, и подчеркивает его бессилие. Те негативные последствия, о которых нас предупреждают логика, опыт и научные исследования, никуда не денутся, если мы слегка изменим воздействие — или иначе назовем его[93].

Иногда родителям рекомендуют вместо порки отправлять детей на тайм-аут — как будто это два единственных доступных варианта. Но в действительности, как мы уже убедились, то и другое — карательные методы. Они отличаются только тем, как дети будут страдать: физически или эмоционально. Если бы мы были вынуждены выбрать один из этих методов, то, конечно, тайм-аут лучше порки. Хотя, если уж на то пошло, бить детей гораздо лучше, чем стрелять в них, но это вряд ли можно считать аргументом в пользу порки.

Еще одна облегченная версия наказания называется «естественные последствия». Она приглашает родителей дисциплинировать детей посредством бездействия — то есть отказываясь им помогать. Если ребенок опаздывает к обеду, мы должны оставить его голодным. Если забывает в школе свой дождевик, значит, на следующий день нужно позволить ему промокнуть. Считается, что это научит ребенка быть более пунктуальным, менее забывчивым и т. п. Но скорее всего, он вынесет из этих примеров совсем другой урок — что мы могли помочь, но не сделали этого. Как отмечают в обсуждении метода два автора, «когда вы стоите рядом и смотрите, как с ребенком случаются плохие вещи, он испытывает двойное разочарование. Первое: что-то пошло не так, и второе: его благополучие, очевидно, не так важно, если вы даже не шевельнули пальцем, чтобы помочь предотвратить неприятность. Метод “естественных последствий” на самом деле еще одна разновидность наказания»[94].

Одна из поразительных особенностей наказания — любого — то, как оно вовлекает в порочный круг всех участников. Это происходит аналогично лишению любви и положительному подкреплению. Неважно, сколько раз мы видели, как наш несчастный ребенок громко плачет от гнева и боли. Неважно, что улучшений не происходит, сколько бы мы ни наказывали его (и, скорее всего, дело становится только хуже). Мы почему-то продолжаем считать, что единственный способ — воздействовать снова и снова, возможно, даже более сурово. Исследования показывают, что худшие последствия дает не первоначальное вмешательство родителя, а использование наказания после того, как ребенку не удалось выполнить первое требование. Реактивное применение жестких мер, решение использовать их, когда мы уже пошли на принцип, вызывает самую большую тревогу. Именно поэтому очень важно воздерживаться от наказания в те моменты, когда мы сильнее всего злимся и расстраиваемся[95].