мостик, что в свою очередь переправлял пеших через ручеёк, быстрый и кристально чистый. Вымокший в его мелких водах человек выбрал выгодную позицию для наблюдения из-под креплений моста, и пока вода прозрачными локонами стекала с него – обдумывал свой план.

Безупречно тихо он извлёк из-под мрачной накидки собственноручно заточенную полосу железа. С разгона максимально быстрого, какой возможен был подуставшему мокрому человеку – мужичок вонзил «клинок» в глаз первому самураю, около правой двери. Развернув меч остриём к левому охраннику, он разрубил часть головы первого, и отсёк всё, что превышало глаза – второму. Оба самурая, не издав ни звука, грохнулись на землю – словно неисправная кучка металла. Мститель проделал убийства настолько тихо, настолько умело и талантливо, что сам не поверил своему мастерству. С нэогарами, что дежурили у врат раньше, было бы труднее… а эти пустышки лишь предприняли первые попытки обороны, когда его заточка отделилась от правой головы.

Скрежет стали и металлический звон обмякших доспехов мог бы навлечь беду, но нет, другие пары самураев смотрели в свои стороны. Пустоголовые пешки – проигнорировали нападение.

Вскоре через венец каменной ограды перелетела верёвка с толстым крюком и, держась за соломенного цвета трос – последний человек Империи предпринял беззвучный подъём, где стыки меж крупными кирпичами служили чем-то схожим со ступенями. Уцепившись пальцами за самый верх, мститель осторожно выглянул из-за последних камней свежей кладки. Его внимание наткнулось на вход в сам дворец. Достигнув глазами грань видимости дверей замка – его очи округлили кентавры, монументально стоявшие по бокам от дверей. Некогда бронзовые половины калитки, если и осталось теми же, то потемнели и сменили орнамент; после рабского побега, главные амбразуры обратились руинами… Картина перемен явно удивила бессмертного Империи, но округлые глаза быстро сменились на решительные, после чего висевший человек – приготовил небольшой пистолет. К его короткому дулу крепился глушитель – по всей видимости, самодельный. Парой точных выстрелов – мужичку удалось прострелить глаза обоим кентаврам, сохранив былую тишину. Конские стержни под ними искосились, и табунщики упали, с разбитым и тусклым глазом у каждого. Перецепив крюк с верёвкой – билет сквозь внешние стены, мститель с комариным свистом спустился внутрь дворика владыки континента.

Красоты ради, на последнем этаже дворца слабо горели симметричные бра, а во имя безопасности, в это самое время – генерал имперской армии и двое его подчинённых, шагали по широкому коридору. Обычно не было нужды заниматься чем-то подобным, но обычно – прижавшись к стенам коридора не стояли кентавры, чередуясь с самураями через одного. Они были неподвижны и бесшумны; на нэогаров, проходивших мимо – реакцию не изъявляли. Но это не означало, что они расслабились; у самураев в готовности держались клинки, у кентавров – жезлы.

– Генерал, разве не опасно зачислять не прошедших испытания воинов в личную охрану императора? – спросил идущий шедший Кана подопечный, уж очень рвавшийся к ореолу.

– Император технологу доверяет, в отличие от меня. Властитель счёл правильным тестировать пешек временем, с чем я не согласен. Мы допустим это, но всегда будем на чеку, – Кан был учтив как сын с отцом подле Вэнтэра, но вблизи собственных подчинённых, умел держаться как истинный атаман. Он не оборачивался, когда говорил с кем-то ниже себя, и никогда ничего не спрашивал. Его рвение уберечь повелителя заслуживало похвал, но генералу было невдомёк, что тёплый мститель уже успел пробраться внутрь замка через окно, иначе он бы не покинул последний этаж, оставив сильнейшего нэогара, ставшего мальчиком, на попечение непроверенным пешкам.

На первом, просторном этаже готического дворца – нелюдимый мужичок не встретил ни единой души. Среди множества арок, украшений, ювелирных ценностей и наследственных нэогарских достоинств – в тишине блуждала только пустота. Тихо прокравшись к широкой винтовой лестнице, мститель прижался к стенке и, обхаживая ступеньки – крепко сжал оба своих автомата. На следующем этаже, украшенном не менее роскошно, мстителя засёк первый нэогар. Едва ли он приготовил табельное оружие к огню, мужичок устранил броненосца пулей в самый глаз. Звук от выстрела раздался чётко, в такой- То тишине; даже помощи глушителя было едостаточно. Но выбора действий у диверсанта не было, поздно стало сетовать на случившееся. Оставалось только бежать, и бежать так, как ноги его не торопились ещё никогда.

Каждый грядущий этаж, как оказалось – охранялся всего одним нэогаром, которого мститель при первой же возможности пристреливал. На бегу, его меткость стала такой же шаткой, как пламя свечи на ветру, и далеко ни с первого раза удавалось отнимать у противника жизнь.

Звуки выстрелов разносились по замку, как грозовой гром после ослепительной молнии; из-за шума, охранники верхних этажей спускались на нижние, где их ждала пуля, выпущенная с мольбой угодить в глаз. Весомая проблема возникла тогда, когда закончились патроны, и мстителю пришлось перезарядить оружия. Тогда-то он и получил первые раны: сильный удар в грудь и задетое пулей ухо. Отбив нападение врага клинком, выдернутым из-за спины взмахом таким резким, что развод отобразил серп – бессмертный заимел преимущество. Но польза оказалась скоротечной; после пары успешных парирований сталь сломалась о сталь, высокой ценой отбросив недобитого противника.

Мститель бегом помчался по ступенькам и, убивая охранников на лету – наконец поднялся на последний этаж. Оказавшись там, среди роскошных стен просторного коридора, мужичок с укрытого плащом и тенью пояса сорвал гранату, отделив смертоносное ядро от чеки. Взрывчатка тотчас отправилась на лестничный пролёт, и едва скрылась в тенях и гуле рвавшихся кверху солдат, как жестокий и беспощадный рокот взрыва пожрал путь на верхний этаж.

В красном зареве кончины лестничной клетки, тени лучшего яруса увяли, и облегчённый своей победой мятежник развернулся к цели – коридору лично императорского этажа. Беззаботность и лёгкость в миг сползли с его лица. На арене показались пешки прославленного Чана, в невиданной прежде концентрации.

Не потребовалось и трёх секунд, чтобы недалёкие вояки приняли человека за врага. Ближайший к цели кентавр, а за ним и самурай – пустились в бой.

Мститель взревел, криком пробуждая остатки смелости и сил. Выбор действий сгорел вместе с лестницей, так что бессмертный пустился на таран. Ещё с расстояния ему удалось множеством неточных выстрелов убить первых напавших тварей, и даже навсегда уложить самурая второй волны. Но на этом успехе – автоматы опустели. Удобным оружием обладали кентавры – у их жезлов не могли иссякнуть заряды. Как раз таким, алым сгустком энергии, ударил ближайший кентавр, целясь точно в нарушителя. Тут себя и проявила неуклюжесть полуконя в узком коридоре: мститель извернулся, и залп лишь испортил пол.

Выкинув бесполезные автоматы вперёд – каратель обнажил поломанный клинок и с ним – пустился в бой.

Пока нескладные кентавры со всех сторон пытались ударить его передними лапами или напрыгнуть сзади, человек проносился между ними и ловко уворачивался, хотя изворотливые самураи изрядно ему мешали. Только из-за них, он получил множество серьёзных, глубоких ран; пару раз его ударили об стену и пронзили насквозь клинком – к счастью, не в смертельной точке. Но даже в этом танце с болью и соревновании со смертью, мститель – не собирался уступать. Таким тяжким путём он