Из толпы вынырнули двое младших офицеров в белой летней форме и один в обычной – голубая рубашка, серые брюки. Мазнув взглядом по длинной скамейке, тянувшейся вдоль всей набережной, троица, не сговариваясь, решительно направилась к Горову с Аникеевым…

– А ну-ка, пройдись! – велел Бобров.

Эффектная блондинка кивнула и продефилировала по комнате.

– Ну что же, неплохо! Неплохо… – подал голос Бобров. – Только ногу от бедра, от бедра! Вот! Уже почти хорошо!

Как любой мошенник, выглядел Бобров весьма импозантно и невольно внушал доверие. Наблюдая за этой сценой со стороны, можно было подумать, что маститый режиссер или хореограф ставит походку своей ученице. На самом деле Бобров не закончил даже средней школы.

Что, впрочем, не помешало ему за свою бурную жизнь сыграть тысячи ролей: от профессоров до нефтяников. В смысле буровых мастеров, потому что руки Боброва ничего тяжелее колоды карт и чужих кошельков в жизни не держали. Но зато с картами, как и с чужими кошельками, он управлялся почти виртуозно. Вот только с наступлением развитого капитализма, когда азартные игры перестали быть запрещенными, Боброву из этого прибыльного бизнеса пришлось уйти. Просто потому, что всех клиентов-лохов на корню перехватили казино и «однорукие бандиты».

Так что пришлось Боброву в расцвете сил менять специализацию. Карманником-одиночкой у него стать не получилось, слишком высокой квалификации это требовало, а переучиваться было поздно. А вот в бригаде, сколоченной по принципу шайки карточных шулеров, Бобров вполне сносно справлялся со своими обязанностями. Тем более что расшифровать его можно было только в момент совершения преступления. В следующий миг Бобров выглядел уже настолько чинно-благородно, что заподозрить его в банальной краже никому и в голову не приходило…

Не все, правда, было так гладко. Весной в Москве возле одного из торговых центров они случайно обворовали дамочку, оказавшуюся любовницей очень известного человека. Тот поднял на ноги всех, и бригаду быстро вычислили. В лучшем случае Боброву светили множественные переломы рук и отбитие почек, в худшем – инвалидность. В общем, оставив в камере хранения украденное и принеся по телефону извинения, Бобров с подельниками спешно ретировались в Крым. До разгара курортного сезона было еще далеко, так что перебиваться приходилось, можно сказать, с хлеба на воду. Но в Россию Бобров пока возвращаться боялся – здоровьем дорожил. И в конце концов он не прогадал. Вскоре их нашел бывший мент Григорий Васильевич. И вот теперь они вместе раскручивали очень перспективный бизнес…

Логинов не то чтобы задремал, но как бы ушел в себя. Машинка неожиданно умолкла, и раздался Лизин голос:

– Ой, а вам идет!

– Да?..

– Да! – сказала девушка. Сунув машинку в кейс, она повернула его так, чтобы Логинов мог лицезреть себя в зеркале, прикрепленном к внутренней стороне крышки. – Ну как?

– Нормально… – повертел головой Виктор, привыкая к своему новому имиджу.

– Нормально? Да вы просто красавец-мужчина! Не двигайтесь, пожалуйста! Сейчас… И вот тут!

Несколько раз щелкнув блестящими ножницами, девушка подправила какие-то невидимые Виктору недостатки и наконец сказала:

– Все!

– Большое спасибо! – воспитанно кивнул Логинов.

Лиза сняла с него накидку и полоску, после чего кисточкой обмахнула лоб и виски. Логинов невольно поежился от щекотки. Лиза сказала:

– Ну что, займемся педикюром?

– В другой раз, – покачал головой Виктор.

– Как скажете, – начала собирать кейс девушка. – Но вашим ногтям необходим уход. Всегда к вашим услугам! Просто наберите по внутреннему телефону «03», и я прибуду!

– Хорошо! – пообещал Логинов.

В этот момент на столе снова ожил телефон:

– Алло! – томным голосом ответила Лиза. – Это вас! Моня!

– Да ты прямо красавец! – услышал Логинов, взяв трубку. – Поднимайся ко мне! Я тебя счас размалюю!

– А как к тебе подняться?

– На лифте! Лизавета покажет!

Лифт сверкал хромом и двигался абсолютно бесшумно. Когда дверь распахнулась на третьем этаже, Логинова встретил Шварц. Этаж был полностью отведен под апартаменты Мони. Тот сидел в огромном светлом кабинете в огромном кресле, закинув ноги на огромный стол. Дверь была открыта, Шварц довел Логинова до нее и куда-то исчез.

– Заходи, Витек! Ты чего мне Лизавету обидел?

– В смысле обидел? – проговорил Логинов, осматриваясь.

Слева под потолком была укреплена большая плазменная панель. Экрана Логинов не видел, но догадывался, что на нем…

– Она ж лучшая специалистка по минету в Крыму! Ни один мужик еще перед ней не устоял! А теперь у нее комплексы появятся…

Логинов дошел до стола и, задрав голову, посмотрел на экран. Как он и предполагал, на него транслировалась картинка с камеры на террасе. Молодая девушка в нарядном переднике проворно убиралась возле стола. Из динамиков едва слышно доносились гул ее пылесоса и приглушенные крики фазанов.

– Домашним видео увлекаешься?

– Стандарты безопасности просто, – пожал плечами Моня. – Даже в моем туалете камера спрятана… Ну что, пошли, размалюю тебя!

Проворно сняв ноги со стола, он встал и направился в огромную ванную комнату. Одет Моня был по-простому: в шорты и легкую футболку.

– Садись! – кивнул он на стул.

Логинов сел. Моня прошел к полкам, взял какую-то коробку с символами «Инь—Янь» и вернулся.

– Э-э! – сказал он. – А раздеваться?

– Зачем?

– Ты где-нибудь кришнаита в рубашке и брюках видел?

– Задолбал ты! А телефон и документы я куда положу?

– В твоей комнате есть сейф! – пожал плечами Моня.

– Разогнался! Поясную сумку мне организуешь!

– Да не вопрос! – пожал плечами Моня. – Только ты зря так, Вить!

– Как так?

– Мы друг другу должны доверять!

– Ага! Поэтому ты за мной и следил?

– Доверяй, но проверяй! – ухмыльнулся Моня. – Должен же я был убедиться, что ты мне какой-нибудь подлянки не готовишь? Зато ты теперь мне как брат, Витя!

Логинов швырнул рубашку на корзину для белья, брюки пока снимать не стал. Моня открыл коробку и задумчиво пробежал пальцами по содержимому.

– Ты что, уснул? Долго я буду сидеть?

– Это же краски судьбы, – посмотрел Моня на Логинова, как на неразумное дитя. – Какие возьмешь, так и повернется…

– Тогда бери радостные!

Моня еще немного повыпячивал нижнюю губу и наконец взялся за один из карандашей. Для Логинова они все были на один цвет – розовые. Чего Моня так долго над ними сопел, он так и не понял…