Николас прижал девушку к себе и поцеловал так нежно, словно ее только что избили, и он боялся причинить ей боль.

— Мне так жаль, Розалинда. Она резко отстранилась:

— Нет-нет, ты не понял главного!

— Я понял только, что кто-то пытался убить ребенка. Но ребенок выжил благодаря Райдеру Шербруку, за что я буду преклоняться перед ним до конца жизни.

— Да, конечно, но дело не в этом, Николас. Неужели не понимаешь?

Розалинда прерывисто вздохнула:

— Ты седьмой граф Маунтджой — граф, Николас, пэр королевства. Благородное происхождение, старинный род… а я, скажем прямо, — никто. Прости, что не сказала тебе сразу, но, говоря по правде, я просто не подумала об этом. Слишком сильно хотела поцеловать тебя, и все случилось так быстро, и нам пришлось заняться «Правилами Пейла». Пока мы пытались понять, что все это значит, я обо всем забыла. И вспомнила только прошлой ночью, когда лежала в постели. И тут меня осенила. Я не имею права так поступать с тобой. Не могу выйти за тебя замуж. Вернее, это ты не можешь жениться на мне.

Николас отвернулся от нее, подошел к эркеру, раздвинул шторы и залюбовался весенними садами в цвету. Легкий ветерок слегка покачивал нарциссы, желтеющие на фоне зеленой травы.

— Это недопустимо, Розалинда, — медленно произнес он, оборачиваясь.

Она пошатнулась как от удара. Ей хотелось закричать, заплакать, но она не сделала ни то, ни другое.

— Прости. Пожалуйста, прости за то, что не сказала тебе сразу. Допустила, чтобы тобой овладела похоть, чтобы ты проникся ко мне симпатией.

— Похоть и симпатия? — повторил он, вскинув брови. — Прекрасно сказано. Но ты не так поняла. Мне кажется недопустимым то, что кто-то пытался убить тебя. Ребенка.

— Ты благородный человек. Но я выжила. Послушай, Николас, я могу оказаться дочерью мясника, карманной воровкой, уличной попрошайкой. Или вообще никем.

— Вряд ли. Иначе, почему кто-то пытался убить тебя, восьмилетнюю девочку?

— Дядя Райдер и дядя Дуглас тоже так считают. Думают, что я дочь богатого влиятельного человека, нажившего могущественных врагов. На мне была дорогая одежда. Порванная и грязная, правда, но дорогая и хорошо сшитая. И еще это.

Розалинда сняла с шеи золотую цепочку, на которой висел маленький медальон-сердечко.

Николас поднес его к глазам. Медальон был теплым и гладким. Он нащупал замочек и открыл медальон. Пусто. Николас попробовал отыскать тайник. Ничего.

— Он был пуст, когда Райдер нашёл тебя? Розалинда кивнула:

— Возможно, здесь были две миниатюры: одна — портреты моих родителей, вторая — мое изображение. Точно я не знаю. Может, миниатюры вынули, чтобы никто не смог их узнать? Но это не важно, Николас. Ни один человек понятия не имеет, кто я и кто мои родители. Были они англичанами или итальянцами. Дядя Райдер считает, что, возможно, я и англичанка, и итальянка, поскольку заговорила сразу на двух языках. Дядя Райдер считает также, что родители мертвы, иначе обыскали бы небо и землю, чтобы найти меня. Конечно, сам он так и поступил бы, если бы Грейсон исчез. Все это чертовски неприятно, Николас, но я чистая страница.

— Вовсе нет! У тебя имеется талант, которым не обладает ни один из нас: ты легко читаешь «Правила Пейла». Это бесценный дар, который, возможно, перешел к тебе от родителей. Ты приняла этот дар без вопросов и возражений. И я уверен, что он лишь один из многих.

— Так много всего случилось, и так быстро! Я даже не задалась вопросом, почему смогла прочесть проклятую книгу.

Она старательно изобразила жалкое подобие улыбки.

— Спрошу у призраков, когда услышу их в следующий раз. Теперь они приходят гораздо реже. Странно, но я по ним скучаю. Они кажутся мне единственной связью с моим навеки потерянным прошлым. Но теперь они, кажется, решили меня покинуть.

— Призраки, — повторил он. — Призраки вокруг тебя.

— Ты не считаешь меня безумной?

Николас рассеянно уставился в пространство и постучал пальцами по каминной полке.

— Безумной? О нет. Я почти точно знаю, что мой дед водил близкое знакомство с призраками, но, поверь, вовсе не был безумцем. И, откровенно говоря, я считал, что ты принадлежишь к высшему обществу. Но предположим, мы обнаружим, что это не так. И какое это имеет значение? Да никакого. Мой отец был человеком слабым, позволявшим мачехе манипулировать им, но, как всякий слабак, отличался при этом злобой и жестокостью к тем, над кем имел власть. И мне безразлично, кто ты на самом деле. Ты Розалинда де Лафонтен и скоро будешь моей женой, Розалиндой Вейл, графиней Маунтджой.

— Но ты не можешь быть настолько благороден, настолько высок духом, ты не можешь…

— Ш-ш… Довольно дифирамбов. Давай будем рассудительны. Ты хотела бы узнать свое прошлое. Я знаком со многими людьми по всему свету. Велю написать твой портрет, дюжины две миниатюр, и разошлю в разные страны. Мы узнаем, кто были твои родители. А возможно, однажды утром ты проснешься рядом со мной, улыбнешься и все вспомнишь. Понимаю, почему братья Шербрук прекратили поиски. Но не бойся, что кто-то снова попробует причинить тебе зло. Я обещаю защитить тебя ценой собственной жизни.

Розалинда повернулась и ринулась из гостиной.

— Розалинда!

— Милорд, мисс Розалинда убежала из дому. В этом виноваты вы, милорд? Вы чем-то оскорбили эту милую молодую курочку?

Уилликом, напыжившись, загородил Николасу дорогу.

— У курочки между прелестными ушками нет ничего, кроме воздуха. Она удрала без всяких причин, — процедил Николас и, подхватив дворецкого под мышки, без особых усилий отставил в сторону и побежал за ней, но остановился, заметив мелькнувший из-за угла кусочек подола голубой юбки. Почти немедленно раздались вопль и крики. Николас свернул за угол и увидел, что Розалинда сидит на тротуаре, рядом полулежит красная как рак тяжеловесная матрона в сбившейся шляпке. Нижние юбки задрались до колен, вокруг рассыпаны покупки. Раскрытый рот готов исторгнуть очередной вопль.

Николас поспешно поднял женщину, что оказалось задачей не из легких, и собрал ее пакеты.

Матрона с такой силой потрясла кулаком перед носом Розалинды, что двойной подбородок заколыхался.

— Я миссис Пратт, сэр, жена преподобного Пратта с Пир-Три-лейн. Эта молодая леди, сэр, налетела на меня, едва не отослав к Создателю. Хорошо еще, что драгоценная свиная вырезка не упала в грязь! Если она ваша жена, сэр, вам следует хорошенько ее выпороть!

— Да, мэм, она моя жена, но не заслуживает порки, поскольку это я виноват, что она сбежала и имела несчастье сбить вас с ног.

Миссис Пратт вызывающе скрестила пухлые руки на не менее пухлой груди.

— Это действительно так? И что вы такого наделали, сэр, что эта невинная молодая леди сбежала от вас?