написать от моего имени признание в любви информатику. И не одно, а почти с десяток, с дурацким примечанием в конце: «Если вы не возьмете меня нежно, я наложу на себя руки. Я же чокнутая». Эта ерунда разлетелась подобно атомной бомбе. Некоторые даже стали снимать для тиктока видосы, где нагло высмеивали мою тайную любовь к информатику. Мужчине, на минуточку, за сорок, у него есть жена и дочка.

Мне безумно хотелось, чтобы мама хоть раз пришла в школу и заткнула всем рты. Чтобы она сказала: «моя дочь — нормальная! Хватит ее трогать». Однако мать после того громкого скандала пять лет назад больше в школу не ходила ни за мной, ни за Лизой. Даже на собрания.

Выходка с информатиком закончилась тем, что папа меня увидел в слезах на ступеньках у крыльца дома. Ну я ему все и рассказала. Обычно не жаловалась, толку не было, но в тот момент было горько и обидно. И не столько за себя, сколько за информатика. Я ведь прекрасно понимала — тупые шутки закончатся для человека увольнением, а он ни в чем не виноват.

Папа на следующий день пошел в школу, устроил фееричный скандал. Но интерес к моей персоне утих только после возвращения Вишневского с соревнований. Он не взял победу, и поговаривали, был злой как черт. С кем-то из мальчишек зацепился, слово за слово, а потом они ушли во двор махать кулаками. Драка получилась настолько серьезной, что приехали полиция, скорая, отец Яна. В общем, всем уже было не до меня, потому что разборка влиятельных семей всегда важнее и страшнее.

А через неделю уволился информатик, позже я узнала, что с женой он развелся. Вроде как на почве ревности, хотя это не точно. Я тогда себя ужасно виноватой чувствовала, ни с кем не разговаривала, на уроках молчала, даже когда учителя задавали вопросы. Ходила в воду опущенной до самых каникул.

До сих пор помню тот случай. И до сих себя ненавижу за него. Слома карьеру матери, испортила информатику жизнь. Господи! Если бы можно было стереть с лица земли человека под именем Ева Исаева я бы не задумываясь стерла. Жаль, у меня нет волшебного ластика.

Из раздевалки я вышла в мокрых вещах. Решила, не буду переодеваться. Да, лифчик видно, да волосы мокрые, но какая разница? Для чего-то ж меня облили водой, ну вот и пусть любуются. Плевать я хотела на них всех.

— У-у-у, — завыли мальчишки, когда проходила мимо. — Эй, так хочешь, чтобы тебя потискали?

— Себя потискай, — выплюнула я, раздраженно.

— Ян заценит, вот будет угар, — сказал кто-то. И в этот момент внутри меня будто фитиль подожгли. Злость вспыхнула ярким пламенем, натягивая каждую клеточку до предела. Месть демона никогда не закончится. Уже прошло столько лет, ведь я не трогаю его, какого черта он раз за разом трогает меня? Как мы вообще могли сблизиться тогда…

Пока я шла по лестнице, сжимая руки в кулаках, воспоминания мелькали яркими красками.

В те выходных, мама с папой и Лизой уехали к бабушке, оставив меня дома вроде как на два дня одну. Я уже почти поправилась, поэтому вместо невкусных настоек, что мама наказала пить, ела малиновое варенье, запивая все это дело китайским чаем.

А еще с тех пор я почти не выпускала из рук сотовый. Мы с Яном переписывались почти постоянно, не знаю, откуда и темы находились: то музыка, то кино, то любимые книги, даже стихи или цитаты! Иногда Вишневский присылал целые отрывки из книг, и я невольно зачитывалась, представляя, как было бы здорово, если бы эту реплику озвучил его голос.

Ева: «Ты столько читаешь… Я никогда не встречала парней, кто бы столько читал. Это круто».

Ян: «Это не круто, это мама. Она не разрешала мне гулять или играть, пока не прочту определенную дозу страниц. Так и повелось».

Ян: «Эй, что значит, не встречала парней… так ты уже с кем-то встречалась, Ева?»

Ева: «А что? Ты бы хотел, чтобы я общалась только с тобой?»

Ян: «Это не ответ, пф.»

Ева: «Твой тоже не канает. Ну, раз ты не отвечаешь, то и я не буду».

Ян: «Шантажистка. Ладно, твоя взяла.»

Ян: «Да. Довольна?»

Ева: «В смысле?»

Ян: «Я бы хотел, чтобы ты общалась только со мной. Что непонятного?»

Ян: «Твоя очередь.»

От той смс у меня чуть сердце не остановилось. Это ведь граничило с признанием, с тем, что я ему нравлюсь. Я! А не какая-то Акимова! В ту ночь я забыла про свои странности. Пусть мама всю жизнь внушала мне обратное, пусть Лиза говорила, что люди будут сторониться такую как я. В ту ночь я ощутила себя абсолютно нормальной. Впервые мне было настолько комфортно с кем-то.

Ева: «Я, итак, ни с кем до тебя не общалась, да и не общаюсь. Доволен?»

Ян: «Однозначно!»

А в субботу вечером случилось кое-что… В общем по порядку. Родители должны были вернуться в воскресенье, поэтому два дня я была предназначена сама себе. И вот, сделав сырный попкорн, я планировала засесть перед телевизором под просмотром любимого мультика «Спирит: Душа прерий», как послышался странный звук. Исходил он от окна, словно по стеклу ударили маленьким камешком. Сперва я испугалась, мало ли. Потом, набравшись смелости, на цыпочках подошла, повернула ручку и высунула голову на улицу. Было часов семь вечера: тучки затянули серое небо, дул прохладный ветерок. Но кроме шелеста листвы на деревьях ничего не было слышно. Может, показалось, конечно.

— Ева! — разлетелся внезапно звонкий голос Вишневского. Сердце у меня бухнуло к пяткам, а в груди разлетелись искры подобно бенгальским огонькам. Я глянула вниз, в сторону забора, и заметила Яна. Он держал одной рукой велосипед, а в другой у него был камешек.

— Что ты здесь делаешь? — спросила, а потом спохватилась, что у меня на голове странная дулька, а сама я в пижаме с единорожками. Божечки! Вот это позор!

— Выходи! Подышим воздухом! Я жду тебя.

И я, не думая ни секунды, закрыла окно, помчалась к шкафу, а затем и к зеркалу. Быстренько натянула на себя спортивные штаны, розовую худи, надела ободок, чтобы волосы не торчали, и забежала в комнату к Лизе, в поисках блестка для губ. Бледность щек девушек не красит. Чудом нашла там с розовым оттенком, нанесла и с боевым настроем спустилась вниз.

От дома до калитки вела узкая тропинка,