– Ба, магистр,– услышал он над собой насмешливый голос.– В ваши ли годы по девочкам ходить.

Пигалу этот глас показался трубным, хотя на самом деле его обладатель говорил шепотом, видимо, тоже не надеялся на теплый прием в этом негостеприимном доме. Как только сиринец это осознал, он тут же принял вертикальное положение:

– Я здесь исключительно по делу, человек молодой, а вот что здесь делаете вы, мне непонятно.

– У каждого свои дела, достойнейший.

Сиринцу показалось, что князь над ним смеется, однако на претензии времени уже не оставалось. Погоня приближалась, светильники мелькали уже совсем рядом, поэтому Тимерийский лишь приложил палец к губам и кивком головы предложил Пигалу следовать за собой. Князь, надо отдать ему должное, ориентировался в дворцовом пространстве уж никак не хуже Летучего Зена. Только у самой ограды они наткнулись на охранника, вздумавшего, на свою беду, махать мечом. После удара Андрея он рухнул на камни, даже не вскрикнув. На установление барьера невидимости в такой спешке рассчитывать не приходилось, поэтому единственным спасением могли стать ноги. Точнее, максимальная скорость, с которой они могли унестись от многочисленных преследователей.

– Быстрее.– Тимерийский был уже на стене и оттуда протягивал сиринцу руку с кожаным поясом.

Пигал с трудом дотянулся до стальной пряжки, встав на цыпочки, и тут же взлетел в воздух, чиркнув напоследок по камням желтыми сапожками.

– Бежим!

Бежал, собственно, один князь, а достойнейший Пигал довольно удобно устроился у него на загривке. И, между прочим, пришел в процессе бега к выводу, что спина кентавра более подходящее место для сиринца, чем спина Героя, но природная деликатность не позволила ему высказать эту мысль вслух. Тем более что бежал князь довольно резво, и погоня вскоре безнадежно отстала.

Кентавр Семерлинг поднял седую голову и вопросительно взглянул на ворвавшихся в его комнату ночных гуляк. Достойнейший Пигал так спешил поделиться с другом полученными новостями, что даже на некоторое время забыл о своем ранге магистра.

– Значит, Елена Арлиндская находится в замке Крокет,– спокойно констатировал кентавр.

– И как ты успел, вероятно, заметить, уважаемый воспитатель,– Пигал сделал многозначительную паузу,– это не самая важная из наших новостей.

Андрей Тимерийский сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и любовался своими перстнями. Перстней было уже три, что, в общем-то, не удивило Пигала, однако не удержало от ехидного вопроса.

– Камень находился в шкатулке баронессы Лилии Садерлендской,– усмехнулся князь.– Как видишь, магистр, я ничего не скрываю от своих друзей.

Пигал возмущенно фыркнул:

– Надеюсь, ты его не украл, человек молодой.

– Именно украл. Мне не хотелось будить милое создание, угомонившееся на исходе ночи.

– Ты, человек молодой, негодяй,– не сдержался достойнейший Пигал.– И я рад, что имею возможность сказать тебе об этом прямо в лицо. Ты обманщик и вор.

– Обманывать любезных твоему сердцу некрасиво,– охотно согласился князь,– но еще более некрасиво – устраивать слежку за своими знакомыми. Фи, достойнейший Пигал, вот уж не ожидал подобных мелких пакостей от великого магистра.

Пигал покраснел от стыда и возмущения: этот негодяй еще смеет предъявлять кому-то претензии после того, что случилось в арлиндском королевском замке?

– Это была страсть,– продолжил Андрей.– А тобой правил голый расчет. Кстати, это не твой агент сопит сейчас под дверью?

Летучий Зен, видимо, принял вопрос князя за разрешение войти и прямо с порога начать оправдательную речь.

– Никто бы не выдержал, увидев такое,– зачастил шкипер, хлопая круглыми от страха глазами.

– Кого испугался этот человек? – удивился кентавр Семерлинг.

Пришлось рассказывать все по порядку. Как Пигал нанял Летучего Зена, чтобы присмотреть за домом барона Садерлендского, и что из этого в конце концов получилось.

– Зеил,– задумчиво произнес Семерлинг.– Мне говорили о нем, но я полагал, что это всего лишь глупые сплетни, да и ты, достойнейший магистр, разделял мое мнение. Выходит, мы здорово ошиблись.

– А еще он сказал, что у него с Семерлингом цель общая,– шмыгнул носом Летучий Зен.– А уж когда у него внутри все забулькало, я не выдержал. На гнусавых я еще смолчал, но этот членистоногий ни в какие ворота не лезет.

– Какие еще «гнусавые»? – кентавр вопросительно взглянул на Пигала.

– Жабовидные пщаки.– Магистр не удержался и сплюнул от отвращения.– Такое вот гадючье гнездо появилось под боком у Гига Сигирийского. А на месте князя я бы со стыда сгорел: по твоей милости жизнь девушки в опасности.

– Гиг все кричал: «Убьем Елену Арлиндскую»,– дополнил Летучий Зен.– А тот говорит, что лучше давайте убьем Героя на поединке.

– Зеил готовит какую-то ловушку для князя Тимерийского, но, к сожалению, мы не дослушали разговор,– вздохнул Пигал.– Впрочем, шкипера я не виню, а человеку молодому следует поостеречься.

– Так, может, это...– Летучий Зен слегка приободрился после слов магистра,—...компенсацию за страдания?

– Изыди,– воскликнул в благородном негодовании Пигал.

Расторопный арлиндец незамедлительно исчез, осознав, видимо, всю нелепость своих притязаний.

– Придется мне навестить червонную даму в замке Крокет,– небрежно бросил князь Тимерийский.

– Вряд ли это будет так уж легко,– покачал головой Семерлинг.

– Доступа туда пока нет,– подтвердил Тимерийский.– Я осмотрел и замок, и окрестности. Кроме стен там еще и мощный магический барьер поставлен. Конечно, можно было бы подстеречь Зеила вне стен замка Крокет, но не у всех столь надежные агенты, как у достойнейшего магистра.

– А от кого ты узнал о замке Крокет, человек молодой? – Пигал пропустил выпад князя мимо ушей.

– У каждого свои методы работы, достойнейший.

– От Лилии Садерлендской,– догадался сиринец.– И что она еще тебе рассказала?

– Лилия поведала мне интереснейшую историю о своем предке бароне Силисе Садерлендском.

– И что же тебя в этой истории заинтересовало? – спросил кентавр Семерлинг.– Меня поразил младенец, который не плакал.

– А при чем здесь младенец? – удивился Пигал.

– А при том, что все о нем помнят триста лет.– Князь поднялся с места и слегка поклонился, прощаясь с собеседниками.– Тогда погибло два десятка человек, но люди почему-то помнят о каком-то младенце, который вскоре умер.

Князь Тимерийский больше ничего не добавил к сказанному и вышел из комнаты. Достойнейший Пигал растерянно смотрел ему в спину.

– Он прав,– негромко произнес Семерлинг.– С этим младенцем было связано что-то настолько всех поразившее, что даже через триста лет о нем не забыли.