Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Куда вы? – спросила Натали, видя, как баронесса направляется к двери.
– Идем, – коротко ответила Амалия.
И художница более не посмела задавать никаких вопросов.
Вдвоем они спустились на первый этаж, и баронесса толкнула дверь комнаты, которую совсем недавно занимала покойная мадам Фишберн. Похоже, в данном случае примета, что нельзя занимать комнаты умершего, оправдала себя полностью…
При появлении Амалии доктор Гийоме, осматривавший тело, резко выпрямился.
– Прошу прощения, сударыня… Сюда нельзя, здесь место преступления…
Натали, стоя в дверях, ахнула и поднесла руки ко рту. Взгляд ее был прикован к тому, что лежало на полу и что еще вчера звалось синьором Ипполито Маркези.
– Подождите меня в коридоре, – велела художнице Амалия. И сама закрыла за ней дверь.
Доктор Гийоме, заложив большие пальцы рук в жилетные карманы, с вызовом поглядел на молодую женщину.
– Сударыня, если вы видели или слышали что-то и хотите мне сообщить…
– Боюсь, пока мне нечего сказать, – ответила Амалия. – Как это произошло?
Гийоме пожал плечами:
– Вам угодно знать? Я полагаю, ночью, не меньше пяти часов назад, кто-то вошел в комнату и размозжил священнику голову. Совершив свое черное дело, преступник ушел.
– Орудие убийства?
– Монтень, – нехотя ответил врач. – Тяжеленная книга из нашей библиотеки. Представьте себе, госпожа баронесса, на пятом десятке лет я открыл, что философия тоже убивает.
Амалия покосилась на испачканную кровью книгу, которая валялась возле дивана, и перевела взгляд на тело.
– На нем халат поверх пижамы, – сказала она. – И тапочки.
– И что нам это дает? – поинтересовался Гийоме.
– Пять часов назад – значит, в три часа ночи, – пояснила Амалия. – В такое время все спят. Но Маркези поднялся с постели и надел халат, чтобы встретить гостя… который, вероятно, и убил его. Из комнаты что-нибудь пропало?
– Понятия не имею, – устало ответил врач. – Впрочем, осмотр помещения уже будет заботой полицейского инспектора.
Амалия нахмурилась:
– Вы спрашивали соседей Маркези? Они что-нибудь слышали?
– Соседи – фрау Шпатц и отставной дипломат Бертье. Он глуховат, а немецкая дама уверяет, что по ночам спит очень крепко. Шатогерен говорил с ними, они ничего не заметили. Я тоже беседовал с ними, но безрезультатно.
– Слуги?
– Опять же ничего. – Доктор потер рукою лоб. – Поразительно… Нет, конечно, я знал, что у меня есть враги, которые меня ненавидят. Но если они дошли до такого, чтобы скомпрометировать меня…
– Вы полагаете, месье Гийоме, – медленно начала Амалия, – что беднягу могли убить, дабы вынудить вас закрыть лечебницу?
– Простите… – Главный врач санатория выдавил из себя вымученную улыбку и тяжело опустился в кресло. – Возможно, я эгоистичен, но… Смотрите, что происходит. Сначала у месье Нередина пропадают его черновики, а у шевалье де Вермона – письмо. Затем несчастный случай происходит с мадам Карнавале, а следом – убийство итальянского священника. Не кого-нибудь, заметьте, а человека, чей дядя – римский кардинал и обладает большими связями. И что будет, если правда обо всем выплывет наружу? Даже если удастся как-то скрыть случившееся от прессы, среди пациентов пойдут дурные слухи, и никто уже не захочет у меня лечиться. Вот вы сами – захотели бы вы оставаться в санатории, где творится черт знает что?
– Не могу говорить за других, месье Гийоме, – улыбнулась Амалия, – но одно знаю точно: я лично никуда отсюда не уеду. Так что можете на меня рассчитывать.
– Очень вам благодарен, – искренне промолвил доктор. Он поколебался мгновение, но все-таки заговорил: – Если бы вы могли… я понимаю, что прошу слишком многого… но если бы вы могли успокоить пациентов…
Амалия покачала головой.
– Это будет сложно, месье. Посудите сами: сейчас мы не можем сказать, что имел место несчастный случай, потому что совершенно точно произошло убийство, и если мы будем лгать, люди начнут подозревать… бог весть что подозревать. В тайне такие вещи сохранить не удастся, тем более что пациентов будет допрашивать полиция. – Баронесса нахмурилась. – Мы не можем даже сказать, что Маркези убил какой-то вор, потому что очевидно: все вовсе не так.
– Но ведь мог быть и вор, – упрямо возразил доктор.
– Да? И как же он проник в дом? И почему священник открыл дверь и впустил его к себе?
– И тем не менее вор мог забраться в дом, – повторил Гийоме. Он задумчиво прикусил изнутри нижнюю губу. – А почему его впустил священник… Не знаю. Может быть, он встал, услышав шум, выглянул в коридор и вор убил его?
– Но тело лежит не у двери, а в середине комнаты, – возразила Амалия.
– Верно, потому что вор перетащил его туда.
– А Монтень? Я же помню, книгу синьор Маркези взял в библиотеке и унес к себе. Как вор мог убить ею священника, если книга была в комнате, а вор, по вашим словам, в коридоре?
– Ну хорошо, – сдался доктор. – В самом деле, если Монтень… то да. То есть вы предлагаете мне поверить, что убийцей является один из тех, кто находится в санатории?
– Да, – сказала Амалия. – Маркези видел его здесь и не боялся. Но тот человек пришел к нему ночью и убил.
– До чего же все это отвратительно, – угрюмо промолвил Гийоме. – Бедняга, – доктор кивнул на тело, распростертое на ковре, – был тяжело болен. Он приехал сюда, надеясь вылечиться, и я обещал ему выздоровление. Но кто-то убил его… сделал то, что не смогла сделать болезнь. Но зачем? Чего ради? Кому он мог мешать? Он ведь только что появился здесь!
– Может быть, у него были враги? – предположила Амалия.
– Определенно, раз его убили, – раздраженно парировал Гийоме. – Но я не хочу плохое выяснять. Есть полиция, вот пусть она и разбирается, кто и за что лишил священника жизни. Лично мне все происходящее глубоко антипатично.
Однако Амалия настаивала:
– Вы же наверняка беседовали с синьором Маркези. Может быть, он упоминал, что встретил в санатории некую личность, что-то имевшую против него?
– Да ничего такого больной не говорил! – отмахнулся Гийоме. – Санаторий ему понравился, он собирался провести здесь несколько месяцев. Если бы что-то такое было, думаете, я бы не заметил?
Без стука в дверь вошел мрачный Шатогерен и доложил, что полиция уже прибыла. На Амалию он покосился неодобрительно, но все же неодобрение свое оставил при себе.
– Я уже ухожу, – сказала Амалия. – Если понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.
Она вышла из комнаты и увидела, что Натали с жаром обсуждает что-то с Шарлем, стоя в конце коридора.
– А я-то все ломал себе голову, кто именно окажется следующим, – живо заметил шевалье, когда Амалия подошла к ним. – Малышка Эдит гадает чертовски точно! По крайней мере, все ее предсказания сбываются. Наверное, мне стоит попросить ее, чтобы она разложила карты на мое будущее. – Он закашлялся. – Хотя какое, к черту, у меня может быть будущее! Сегодня я полночи не мог уснуть от кашля.