— Черт бы тебя побрал! — воскликнули они оба в один голос.

— Какого черта ты подкрадываешься ко мне сзади? — возмутилась Колли.

— Какого черта ты прогуливаешь работу? — С этими словами Джейк схватил ее за руку, чтобы она не могла выключить экран. — Чем тебя заинтересовало похищение ребенка в 1974 году?

— Отстань, Грейстоун.

— Каллен… — Он читал, продолжая крепко удерживать ее руку в своей. — Джей и Сюзанна Каллен. Погоди, Сюзанна Каллен… знакомое имя. «Трехмесячная Джессика Линн Каллен пропала вчера в торговом центре Хагерстауна», — прочел Джейк. — Черт, какие же все-таки бывают на свете скоты! Ее так и не нашли?

— Я не хочу с тобой разговаривать.

— Жаль, потому что я тебя не отпущу, пока не скажешь, почему это дело тебя так задевает. Я же вижу, Колли, ты чуть не плачешь, а тебя не так-то легко довести до слез.

— Я просто устала. — Она потерла глаза кулачком, как ребенок. — Устала как черт знает кто.

Он положил руки ей на плечи и начал их разминать. Хорошо, что не придется ее злить. У него к этому душа не лежала. Раз уж она борется со слезами, значит, о большей открытости и мечтать не приходится. Но ему не хотелось пользоваться моментом ее слабости.

— Ладно, давай я отвезу тебя в мотель. Можешь немного поспать.

— Я не хочу возвращаться. Еще не время. О боже, боже! Мне надо выпить.

— Прекрасно. Оставим твою машину у мотеля и поедем поищем, где бы нам выпить.

— С чего это ты вдруг стал таким любезным, Грейстоун? Мы друг другу даже не нравимся.

— Ты задаешь слишком много вопросов сразу, детка. Пошли, поищем какой-нибудь приличный бар.

«Привал в горах» представлял собой придорожный кабачок в нескольких милях от городской черты. Здесь все было по-простому: три кабинки вдоль стены и с полдюжины столиков со складными стульями в середине зала. Стойка бара почернела от времени, пол был покрыт унылым рыжевато-серым линолеумом. Одинокая официантка казалась худенькой и хрупкой, как птичка. Навек закованное в пластик единое меню предлагало два вида пищи: «еду» и «питье».

Двое мужчин — из местных, решила Колли, — сидели у стойки и принимали свою законную порцию после смены. Судя по рабочим сапогам, пропотевшим фуфайкам и каскеткам, это были рабочие. Возможно, строители из компании Долана.

Их головы повернулись как на шарнирах, когда на пороге появились Колли и Джейк. Она машинально отметила, что глазеют на нее весьма откровенно.

Колли скользнула на сиденье в кабинке и тут же спросила себя, зачем она сюда пришла. Ей было бы куда лучше остаться наедине с бутылкой в комнате мотеля и напиться до одури.

— Не знаю, что я здесь делаю. — Она внимательно посмотрела на Джейка, но разгадать, что у него на уме, не смогла. Именно в этом заключалась одна из ее проблем. Она никогда точно не знала, о чем он думает. — Что это за фигня?

— Еда и питье. — Он подтолкнул к ней меню через стол. — Причем как раз в твоем духе.

Колли хмуро просмотрела меню.

— Мне только пива, — сказала она.

— Чтобы ты да отказалась от жирной жратвы? Никогда такого не было. — Повернувшись к официантке, Джейк сказал: — Пару хорошо прожаренных гамбургеров с картошкой и пару пива. Разливного, любой марки.

Колли начала было протестовать, но умолкла на полуслове и вновь погрузилась в мрачную тоску. Джейк встревожился. Уж если она не вцепилась ему в глотку за то, что он посмел принять за нее решение — пусть даже по самому пустячному поводу! — значит, ей действительно плохо. Она выглядела не просто усталой — усталой он видел ее и раньше. Она была предельно измучена. Ему хотелось сжать ее руку, сказать ей, что, о чем бы ни шла речь, вместе они все исправят. Но это был гарантированный способ лишиться кисти руки. Поэтому он наклонился через стол и спросил:

— Тебе это место ничего не напоминает?

Она огляделась. Парни у стойки накачивались пивом и бросали на них явно недружелюбные взгляды. Воздух был пропитан запахом пережаренного масла.

— Нет.

— Да брось! Разве ты не помнишь ту забегаловку в Испании? Когда мы работали на раскопках в Эль-Акуладеро?

— Ты что?! Там все было по-другому. Играла какая-то жуткая этническая музыка, летали здоровенные черные мухи, а официант весил триста фунтов, у него были волосы до самой задницы и не было передних зубов.

— Да, но мы там пили пиво. Прямо как сейчас.

Колли бросила на него презрительный взгляд.

— Тоже мне особая примета! Мало ли где мы пили пиво?

— В Венето мы пили вино, а это совсем другое дело.

Это заставило ее засмеяться.

— Ты что, помнишь все, что мы успели поглотить?

— Ты даже не представляешь, сколько всего я успел запомнить. — От ее смеха у него стало легче на душе. — Помню, как ты скидывала по ночам все одеяла и настаивала, что можешь спать только на середине кровати. А когда я растирал тебе ступни, ты начинала мурлыкать, как котенок.

Тут им подали пиво, и она ничего не сказала, пока не отпила первый глоток.

— А я помню, как тебя выворачивало наизнанку в Мозамбике после тухлых креветок.

— Ты всегда была романтической дурочкой, Колли.

— Угу. — Колли отхлебнула еще глоток. Джейк пытался ее развеселить. Только она не могла понять, с какой стати он так старается. — Как это получилось, что ты не пилишь меня за то, что меня сегодня не было на работе?

— Я как раз собирался к этому перейти. Просто хотел сперва пивка попить. — Он улыбнулся ей. — Ну что, начнем прямо сейчас или сначала перекусим?

— У меня было неотложное дело. А поскольку ты мне не начальник, нет у тебя никакого права меня пилить или брюзжать из-за того, что я взяла выходной. Я предана делу не меньше, чем ты. Даже больше: я раньше тебя начала работать.

Джейк отодвинулся, потому что официантка принесла им гамбургеры.

— Ух! Похоже, меня поставили на место.

— Да пошел ты, Грейстоун. Я не обязана… — Колли умолкла, увидев, что двое мужчин, сидевших у стойки бара, вразвалочку подходят к их столу.

— Это вы, уроды, копаете у Саймоновой Ямы?

Джейк выдавил горчицу на свой гамбургер.

— Точно. Я вам больше скажу: мы самые главные уроды. Чем мы можем вам помочь?

— Можете убираться к чертовой матери. Хватит вам копаться во всяком старом дерьме и отнимать хлеб у честных людей.

Колли взяла у Джейка горчицу, меряя взглядом мужчин. Тот мужчина, что говорил, был высокий, грузный, но крепко сбитый. Не человек, а танк. Второй был ростом пониже. Его глаза горели пьяной злобой.

— Извините, — Колли отставила горчицу и взялась за бутылку кетчупа, — мне придется попросить вас следить за своим языком. Мой коллега — человек очень впечатлительный.