– Там кто-то есть, надо кончать.

– Я пытаюсь.

– Я про свет, – сказал он. – Со второго этажа.

– Откуда ты знаешь?

– На третьем только наши комнаты.

К тому времени, как они достигли третьего пролета, свет на втором этаже погас. Он уже обмяк, но она продолжала тереться об него. Вот уж esprit de l’escalier в чистом виде! Он обожал это французское выражение, означавшее запоздалое остроумие, настигающее тебя, когда ты уже вышел за дверь на лестницу.

Добравшись до двери в свою комнату, он стал искать в кармане ключи.

– Не к тебе, – сказала она. – Полиция будет обыскивать здание насчет новых жильцов. Меня они знают. Мою комнату обыскивать не будут.

Он заколебался, но она притянула его к своей комнате, открыла дверь и ввела за руку. Ее окно выходило в небо. Ее глаза блестели в лунном свете.

– Это было интересно, Артемида.

Она притянула его к кровати.

– Я еще не кончила.

Он отстранился, но она запустила руку ему в брюки, провела по влажному бедру и обхватила яйца.

– Скажи, красавчик, тебе понравилось трахаться на лестнице?

– Мне нужно подумать об этом.

Она сжала пальцы.

Когда отец Алексия убрал руку с ее шеи, Рэйвен выпрямилась. Никакого дыма от свечи. Только черный фитилек. Она оглядела своих похитителей в масках. Неужели они никогда не станут доверять ей настолько, чтобы показать свои лица? Только Алексий мог защитить ее, но он был где-то далеко.

– Идем, Никки, – сказал его отец. – Я отвожу тебя обратно в хату.

Вспомнив, как он чуть не изнасиловал ее в шкафу, она отпрянула.

– Я тебя не обижаю, Никки.

Она переводила взгляд между людьми в масках. Кто защитит ее от их вожака?

– Ты пойдешь с кем-то другим?

Она кивнула. Он оглядел остальных.

– Возьми ее, Зубочистка, но не трогай, пока мой сын не кончит с ней.

Она с облегчением положила руку на плечо Зубочистки.

– Я пойду с тобой.

Зубочистка вел машину молча, поглядывая на нее своими темными глазами сквозь прорези в маске.

– Смотри, куда едешь.

– Я лучше смотреть на тебя.

Он остановился перед хатой, обошел машину и открыл ей дверцу. Она вышла не сразу.

– Не бойся, Никки. Я никогда не трону тебя против твоей воли.

Он отвел ее наверх и, остановившись перед дверью, проверил волоски на дверном косяке. Когда они вошли, он спросил:

– Ты еще спишь в шкафу?

– Я была хорошей девочкой, и Алексий меня повысил.

Она указала на соседнюю комнату.

– Ну хорошо. Но я должен закрыть тебя.

Она улыбнулась.

– По-другому я бы не осталась.

Она ворочалась всю ночь. Вернется ли Алексий до утра, как обещал? Сказать ли ему, как с ней обращался его отец?

«…лучше не надо…»

Это может помочь настроить их друг против друга.

«…и обраточка будет неслабая. выбери правильное время…»

Ей была невыносима мысль о том, чтобы спать в одиночестве. Она пыталась заснуть, но проворочалась всю ночь, пока в окошко не стал проникать утренний свет.

Она услышала, как открылась внешняя дверь. Может, Зубочистка передумал? Или это был Мирон? Алексий? Она встала с койки и поставила ее поперек двери. Жалкое препятствие для сильного мужчины. Она огляделась. Ничего такого, чем можно защититься.

В двери повернулся ключ. Она схватила подушку и закрылась ей, точно щитом.

«…шутишь, дуреха? думаешь, это сработает как «пояс невинности»?..» – «Заткнись, если нет идеи получше».

Дверь открылась, перевернув койку. Свет залил комнату.

– Доброе утро, Никки. Что за баррикада?

– Мне всегда страшно одной, Алексий. Не оставляй меня больше.

Он обнял ее и прижал к себе.

– Этого я не могу обещать. Но я скажу вот что. Ты заслужила отдых. В виде награды я возьму тебя на один из моих эксклюзивных туров по афинским достопримечательностям.

– По каким?

– Узнаешь, когда приедем.

Она спустилась за ним по лестнице, вышла на улицу и, обогнув угол, увидела «Харлей». Когда он сел за руль, она надула губы.

– Дай я поведу. Мне нужна практика.

– По тому, как ты ехала от банка, я бы сказал, ты сдала экзамен по вождению. Забирайся.

Она села сзади и обняла его за талию. Они долго ехали прямо, затем повернули несколько раз, и он остановился перед таверной.

– Возьмем пару сэндвичей и бутылку вина, чтобы выпить на месте.

Он купил пару гиросов и бутылку рецины и положил это в одну из седельных сумок. Выехав за пределы торгового района, он указал наверх.

– Смотри.

– Парфенон! – Она чуть не свалилась с мотоцикла. – О боже! Я никогда не видела его так близко.

– Лучше всего начать твой тур с Акрополя.

– Я не могу!

– То есть как это?

– Я боюсь высоты!

Он припарковал мотоцикл и перекинул сумку через плечо.

– Если могут туристы, сможешь и ты.

Он крепко взял ее за руку и повел за собой.

– Нет!

– Сперва огонь? Теперь это? Если хочешь быть одной из нас, ты должна преодолеть свои страхи.

Он дотащил ее до первой террасы. Вверх, по крутым ступеням, и дальше, наискось. Вверх. Вверх.

– Стой! Я отрублюсь!

– Я тебя держу.

«…закрой глаза. пусть он тебя ведет. попробую без паники…»

Наконец он остановился.

– Вот мы и на вершине. Ну что, не так уж плохо, а?

«…не заставляй меня смотреть вниз…»

Тяжело дыша, она уставилась вдаль, на Парфенон.

– Это был храм Афины, – сказал он. – Там стояла статуя богини высотой сорок футов, державшая в правой руке Крылатую Нику.

– Я знаю, Афина была богиней войны. А кто эта Ника?

– Ника значит «победа». Больше всего она славится своей скоростью. – Он указал на постройку поменьше на возвышенности, напротив скалы: – Это храм другой Ники. Ники Аптерос. «Бескрылая Победа».

– Почему бескрылая?