Я обернулась.

Он был на добрых пятнадцать сантиметров выше меня и на двадцать килограммов тяжелее. Света с парковки было недостаточно, но мне все же удалось рассмотреть его: светло-рыжие волосы, стоявшие торчком благодаря гелю, бледно-голубые глаза, серьги в ушах, ожерелье из акульих зубов. Угревая сыпь на нижней части лица. Черная майка, выпуклые бицепсы, на одном из которых была татуировка огнедышащего дракона.

— Нужна помощь? — спросил он одними губами. Он протянул мне свой мобильный, потом положил руку на таксофон, вторгаясь в мое личное пространство. Его улыбка была чересчур милой и самодовольной. — Ненавижу, когда красивой девчонке приходится тратить деньги на звонок.

Когда я не ответила, он слегка нахмурился. — Разве что ты собиралась позвонить бесплатно. — Он почесал щеку, проявляя глубокую задумчивость. — Но единственный звонок, который ты можешь сделать бесплатно с таксофона… это звонок в полицию.

— Любой намек на ангельский тон в его голосе исчез.

Я сглотнула. — Внутри за прилавком никого не было. Я подумала, что что-то не так. — А теперь я знала, что не так. Единственная причина, по которой он бы переживал за звонок в полицию — его заинтересованность в том, чтобы держать их как можно дальше. Ограбление?

— Позволь мне упростить тебе задачу, — сказал он, наклоняясь к моему лицу, словно мне пять лет и я нуждалась в медленном, четком объяснении. — Возвращайся в машину и уезжай.

Меня осенило, — он не понял, что я пришла сюда пешком. Но эта мысль тут же отошла на второй план, когда я услышала звуки драки из переулка за углом. Оттуда раздавались ругательства и стоны боли.

Я обдумывала варианты. Можно было бы принять предложение Ожерелья-Из-Акульих Зубов и тут же уйти, сделать вид, что меня здесь никогда не было. Или можно было бы добежать до ближайшей заправки и позвонить в полицию. Но к тому времени может быть уже слишком поздно. Если они ограбили магазин, Акульи Зубы с дружками не будут растягивать удовольствие. И третьим вариантом было остаться здесь и сделать очень смелую или очень глупую попытку помешать ограблению.

— Что там происходит? — невинно спросила я, показывая на заднюю часть здания.

— Оглянись, — ответил он мягким, шелковым голосом. — Никого нет. Никто не знает, что ты здесь. Никто никогда не вспомнит, что ты была здесь. А теперь будь хорошей девочкой, вернись в свою машину и уезжай отсюда.

— Я…

Он прижал палец к моим губам. — Я не стану повторять дважды. — Его голос был нежным, будто он флиртовал. Но глаза — холодными, как лед.

— Я оставила свои ключи внутри, на прилавке, — сказала я, брякнув первое, что пришло мне на ум. — Когда заходила туда.

Он взял меня за руку и потащил к главному входу в здание. Его шаги были в два раза больше моих, и мне приходилось бежать, чтобы поспевать за ним. На протяжении всего этого времени я мысленно встряхивала себя, приказывая своей несообразительности придумать оправдание на тот момент, когда он поймет, что я врала. Я не знала, как он среагирует, но, в общем, могла себе представить, и от этого все внутри переворачивалось. Дверь звякнула, когда мы вошли. Он бросил меня на кассу и одним ударом открыл кассу, явно выискивая мой потерянный ключ. Он передвинулся к следующему отделу и повторил свой быстрый обыск. Внезапно он остановился. Его взгляд медленно прошелся по мне. — Не хочешь сказать, где на самом деле твои ключи?

Я подумала, удастся ли мне сбежать от него на улицу. Подумала, каковы были шансы, что подъедет машина, когда она мне будет нужна больше всего. И подумала: почему, ну почему я ушла из Куперсмита без пиджака и мобильного?

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Марси, — солгала я.

— Вот что я тебе скажу, Марси, — сказал он, заправляя прядь волос мне за ухо. Я попыталась сделать шаг назад, но он сдавил мое ухо, предупреждая. Мне пришлось стоять неподвижно, позволяя его пальцу чертить дорожку от моего уха до подбородка. Он поднял мою голову, взяв за подбородок, заставляя посмотреть в его бледные, почти прозрачные глаза. — Никто не обманывает Гейба. Когда Гейб говорит девушке бежать, ей лучше бежать. Иначе она разозлит Гейба. А это плохо, потому что Гейб очень вспыльчив. Вообще-то, вспыльчив — это мягко сказано. Понимаешь меня?

Мне показалось жутким то, что он говорил о себе в третьем лице, но я не собиралась спрашивать об этом. Интуиция подсказывала мне, что Гейбу также не нравится, когда его поправляют. Или когда задают вопросы. — Извини. — Я не осмелилась отвернуться, опасаясь, что он может расценить это движение как знак неуважения.

— Я хочу, чтобы ты сейчас ушла, — сказал он обманчиво бархатным голосом.

Я кивнула, отступая. Мой локоть врезался в дверь, впуская поток холодного воздуха. Как только я оказалась снаружи, Гейб крикнул сквозь стеклянную дверь, — Десять.

— Он оперся на прилавок, извращенно улыбаясь.

Я не понимала, зачем он это сказал, но я контролировала выражение своего лица, продолжая двигаться назад, теперь уже быстрее.

— Девять, — сказал он.

Теперь я сообразила, что он вел обратный отсчет.

— Восемь, — сказал он, отталкиваясь от прилавка и делая несколько ленивых шагов по направлению к двери. Он положил руки на стекло, потом пальцем нарисовал невидимое сердце. Увидев мое пораженное выражение лица, он хохотнул. — Семь.

Я повернулась и побежала.

Я услышала, что к главной дороге приближается машина, и начала кричать и махать руками. Но я все еще была слишком далеко, и машина пролетела мимо, гудение двигателя исчезло за поворотом. Когда я добралась до шоссе, я посмотрела направо, потом налево. Повинуясь внезапному порыву, я побежала в сторону Куперсмита.

— Я иду искать, кто не спрятался, я не виноват, — услышала я, как Гейб крикнул сзади.

Я начала двигаться быстрее, слыша противное шлепанье балеток по бетону. Я хотела обернуться и посмотреть, как далеко он был, но заставила себя сконцентрироваться на повороте дороги впереди. Я пыталась сохранять между собой и Гейбом как можно большую дистанцию. Скоро подъедет машина. Она должна скоро появиться.

— Это самая большая скорость, на которую ты способна? — Он маячил не больее, чем в шести метрах за моей спиной. Что хуже — его голос не казался усталым. Меня испугала мысль, что он даже не прилагал усилий. Он наслаждался игрой в кошки-мышки и, пока я все больше и больше уставала с каждым шагом, его это приводило во все больший восторг.

— Беги, беги! — пропел он. — Только не истощи себя. Если ты не сможешь отбиваться, когда я поймаю тебя, будет уже невесело. Я хочу поиграть.

Перед собой я услышала глубокий рык двигателя приближающейся машины. Фары появились в поле зрения, и я выбежала на середину дороги, бешено размахивая руками. Гейб не причинит мне вреда при свидетеле. Ведь так?