— А ты чего это дома? — удивился Ник, входя за сыном в квартиру и стряхивая снежную пыль с рыжей дубленки. — Ты же сказала, что только в семь придешь.

— Да везде такие очереди, не протолкнуться, — отмахнулась я и повесила очередную стеклянную сосульку на пушистую ветку нашей искусственной елки.

— Мам, ты меня слышала? — подлетел Сашка ко мне. — У нас новая девочка. Такая, такая… — Сашка закатил глаза и пытался подыскать правильные слова.

— Красивая, — подсказал Ник, пряча улыбку.

Я удивилась. С утра мы как обычно с девчонками отправили ребят в класс, а сами пошли пить кофе. Янка поднималась к учительнице, относила какие-то книжки и ничего по поводу новой девочки не говорила.

Я уже хотела спросить, что же это за нимфа, что произвела неизгладимое впечатление на моего сына, как тут загудел мой сотовый.

— Во, не прошло и получаса. Не иначе, как твои подруги хотят тебя обрадовать, — съерничал Ник и ушел в кухню.

Я схватила трубочку и через секунду услышала хрипловатый голос Люськи.

— Танька, аллилуйя! К нам в класс пришла новая девочка! — сообщила подруга.

— А ты-то откуда знаешь? — воскликнула я, взглянув на большие часы, что стоят на полке моей стенки.

В половине седьмого вечера Людмила Большая только начинает думать, что скоро конец ее рабочего дня. Раньше девяти она не встает со своего начальственного кресла, и если бы не уборщица, вообще могла запросто потерять счет времени. Но как только Люська слышит громыхание ведра и шарканье шлепанцев по ковровому покрытию, это значит, что уже девять вечера и пора вспомнить, что дома ее ждет голодный сын, который категорически не ужинает без своей деловой мамаши.

Поэтому я и удивилась, каким образом Люська оказалась вечером в школе, да еще успела увидеть новенькую.

— Люсь, у тебя все в порядке? — забеспокоилась я. — Никто не умер, и твой офис не захватили террористы, пока ты ходила завтракать в соседний ресторан?

— Твоя ирония неуместна, но мне понятна, — я так и увидела, как Люська скривила в ухмылке свое холеное лицо. — Нет, дорогая, слава Богу все здоровы-живы, а террористам моя компания не нужна. Я сижу на работе, а про новенькую знаю от Янки. Она мне еще в четыре позвонила, а ты была недоступна.

Из разговора с Люськой я поняла, что к нам в класс пришла небесной красоты и идеального воспитания девочка Катя.

— Люська, а как же заявление директрисы, что девчонок не берут в классы, даже если потребует сего департамент образования, — игнорируя красоту и воспитание новенькой, спросила я.

— Этого точно не знаю, но Янка что-то витиевато верещала о структурах более сильных, чем департамент образования, — ответила Люська. — Все. У меня работа. — И не попрощавшись, Люська отключилась.

На следующее утро мы все встретились в школе. Уроков двадцать шестого декабря не проводили, но вся школа пришла на грандиозный новогодний праздник, который устраивал большой спонсор.

Я вошла в класс, переодела Сашку в костюм его любимого Бэтмена. По этому поводу целую неделю у нас в доме шли ожесточеные дебаты. Я предлагала различные варианты от зайки до волшебника Изумрудного города, но Сашка стоял на Бэтмене.

— Не хочу снова быть зайцем, — канючил фанатик американской лабуды. — Весь детский сад, как дурак, прыгал вокруг елки с идиотскими ушами на голове. Буду Бэтменом! В маске и плаще!

Пришлось сдаться.

Пока я натягивала на круглую голову Сашки дурацкую шапку, в класс вошла девочка. Я хотела лишь мельком на нее взглянуть, чтобы убедиться, что Янка преувеличивает свое впечатление о ее внешности. Мельком не получилось. Я застыла, как соляной столб, и откровенно пятилась на девочку. Сашка заворочался под моими руками.

— Ну, мам, ты чего так долго копаешься? — пропищал сын, а я не могла оторвать взгляд от бледного личика, на котором черным огнем полыхали бархатные глаза.

Длинные пушистые ресницы бросали тень на круглые щечки, бровки темными стрелами разлетались к вискам, а маленький точеный носик словно лепили с греческих скульптур. Девочка приветливо улыбалась, обнажая белые ровные зубки, которые блестели между темно-розовых губ. Абсолютно прямая спина балерины, длинные ножки, обтянутые джинсами, точеные пальчики и волна блестящих темно-каштановых волос довершали общую картину этого чуда.

— Как мне жаль ее маму, — под нос пробурчала я, очнувшись от «видения чистой красоты».

— Согласна, — сбоку вынырнула Люська, непонятно каким образом пробежавшая мимо меня в класс.

Она натягивала на Пашку красно-синий комбинезон Спайдермена. Да-а-а, не только мой сын пал жертвой американской анимации.

— Представляешь, если девочка имеет столь яркую внешность в семь лет, что вырастет из нее к тринадцати? Я бы такую дочь отправила в закрытый женский пансион в Англию и держала бы ее там до двадцати лет. А потом сразу выдала замуж за английского лорда. Чтобы сохранить свое психическое здоровье.

Люська читала мои мысли. Представить, как такую красотку-подростка отпускать гулять по вечерам, даже с подружками, я не могла. С ума сойдешь и сердце разорвется от тревоги.

— Как звать девчушку? — бабушка одноклассника наших сыночков так же, как и я завороженно глядела на девочку, забыв про внука.

— Катей ее зовут, — вздохнув, ответил Пашка. — А фамилия Пельменова.

— А точно. Пельмень, значит, — тут же сориентировался Сашка.

— И вы такую девочку будете так называть? — ужаснулась я.

— А чем она лучше других? — Сашка вскинул на меня свой чистый детский взор. А я уж грешным делом подумала, что Катя зацепила-таки еще дремавшие мужские чувства моего сыночка. Отнюдь!

— Пельмень, привет! — заорал через весь класс Пашка, и, хитро прищурив зеленый глаз, явно ждал реакции девочки. Конечно, рассчитывая, что она сейчас расплачется от обиды.

Но он жестоко ошибся! Пельмень повернула к нему свое лицо, еще шире улыбнулась, и задорно сверкнув глазищами, звонко крикнула:

— Привет и тебе, Коротышка!

Весь класс грохнул от смеха. Пашка уселся за парту и зло засопел. Да уж, так оскорбить его не удавалось еще никому! Уже полгода он очень гордился своей кличкой Большой, которую даже уже не воспринимал как свою собственную фамилию.

— Молодец, девочка! — захлопала в ладоши Люська. — Один ноль в твою пользу. А ты, — она развернулась к сыну и тихо сказала: — Если не знаешь, как обратить на себя внимание девочки, лучше вообще молчи.

— Катя! Ты забыла свои балетки!

Мы с Люськой обернулись на чей-то голос и в проеме двери класса увидели Катю Пельменову, какой она будет лет через двадцать. Те же бархатно-черные глаза, те же стрелы бровей, такой же темно-розовый рот и стройная длинноногая фигура. И все это было увеличено до размеров тридцатилетней женщины.