только улыбался. Позже он обычно отдыхал на юге, в Сочи, чаще осенью, когда заканчивались уборочные работы. Три недели отпуска выдерживал, а затем срывался на работу. Но и в отпуске он напряженно думал, работал, вызывал е себе помощников, других людей, ответственных работников, встречался с высокопоставленными должностными лицами.

Рассказывали о таком случае. Первый секретарь с помощниками шел по Долине роз в Кисловодске, а сзади, согласно инструкции по охране членов и кандидатов в члены Политбюро, шли сотрудники КГБ — охрана. Они приблизились к нему, довольно громко разговаривали. Машеров был чем-то очень озабочен, задумчив. Он остановился и оборвал Валентина Сазонкина:

- Слушай, перестань болтать! Не мешай мне «переставлять» кадры!

Машеров считался убежденным трезвенником, его тревожила привычка каждое мероприятие сопровождать застольем. Бокалы, которые ему наливали, оставались недопитыми, он больше разговаривал.

На одном из последних в его жизни заседаний бюро ЦК неожиданно сказал:

- А сейчас я прочту вам один документ.

Начал читать «острое» письмо, написанное кровью сердца, болью и отчаянием. Его подписали лауреаты Нобелевской и Ленинской премий страны. В нем говорилось о том, какая страшная опасность подстерегает наш народ, партию, страну в связи с массовым распространением пьянства. Приводились ужасающие цифры резкого возрастания рождаемости неполноценных детей, для которых в 2,5 раза выросло количество спецзаведений. Однако этот документ коренным образом отличался от постановлений по «горбачевской» антиалкогольной компании 1985 года: не планировалось, например, вырубать сады и виноградники, ввести сухой закон. Словом, были конкретные предложения, как навести порядок, чтобы спасти нацию и общество от вырождения. Высказывалась мысль, чтобы ответственные работники общественно-политических организаций показали пример - отказались от употребления алкоголя.

Машеров читал письмо с какой-то грустью, скорбью, очень выразительно. А после в наступившей тишине добавил:

- Не знаю, как вы, а я подписываюсь под каждым пунктом этого письма. Буду настаивать на том, чтобы его обязательно рассмотрело Политбюро.

Документ был направлен только членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК КПСС.

По возращении из Москвы у него спросили о судьбе письма.

- Там такие выпивохи… Разве ж будут они это послание обсуждать? Перестаньте спрашивать меня об этом, - махнув рукой, ответил он своему собеседнику.

***

Беларусь. Раскинулась по Двине и Днепру, Бугу и Неману, Припяти и Березине. А для Машерова нет роднее и дороже земли, чем Беловежская пуща. Но вырывался он сюда редко, как правило, с гостями, московскими или иностранными. А гости - та же работа, и очень нелегкая. Особенно в то время, когда любой серьезный разговор заканчивался «обильным застольным возлиянием». Иностранцы от нас не отличались, наоборот, «усердствовали».

Всю жизнь он был заядлым охотником. Появлялось свободное время - и в пущу, к живым свидетелям истории - шестисотлетним дубам-великанам, между которыми бродит стадо исполинов - зубров. В пущанских лесах любил прогуливаться на исходе дня. Радовался туманным восходом и пурпурным закатом на реке Лесной, вдыхал ароматы золотисто-коричневых боров и вековых дубов. Он любовался и крепким боровиком, и подберезовиком. Мог часами ходить по лесным дорожкам, у березок и сосен, называл их «сердечными»... Пробежит заяц, дикий кабан либо лиса... Все это вызывало у него приподнятое настроение и бодрость.

«Мне понятна твоя вековая печаль, Беловежская пуща», — шептали губы слова из песни. Что и говорить, он был большой жизнелюб.

Последний год жизни был каким-то особенным для него, насыщенным встречами с молодежью. В сентябре он досрочно вернулся из Крыма: приближался юбилей комсомола республики, Всесоюзный слет победителей похода комсомольцев и молодежи по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа. Никогда он не использовал полностью отпуск, оставлял себе время, чтобы съездить в Беловежскую пушу.

Со светлыми мыслями на неделю раньше он возвратился в Минск. Чувствовалось, красота природы благотворно подействовала на его настроение. Жена спросила мужа:

— Ты почему так рано приехал?

— А вот взял да приехал. Ты здесь одна, а я там один. Тезисы к докладу на XXIX съезд Компартии Белоруссии уже подготовил. Ехал по новой дороге из Бреста всего три часа. И машин почти не было. Перед отъездом в Минск ходил на охоту. Но даже ни разу не выстрелил. Сидел в стогу сена, любовался природой, оленями — рука не поднялась на них. Луна чудесно светила...

В том году листопад запаздывал. Шорох и капель в лесу пугали зайцев. Падая дружно, листья шуршали в ветвях, и это казалось косым серым бегунам страшным. Чтобы уберечься от возможной беды, зайцы искали убежище на пашнях, по вырубкам и в ельнике. Поставив длинные уши, сжавшись в серый комочек, чтобы сигануть в любой миг, они поглядывали по сторонам круглыми зеленовато-желтыми глазами. В воздухе была разлита бодрящая свежесть. Все острее чувствовалась осень...

- Уйдем на пенсию — поедем туда жить. Ты будешь лесником работать, а я — заготовителем грибов, — пошутила Полина Андреевна.

— Нечасто он так искренне раскрывал свою душу, — вспоминала она. — Всегда постоянно занят, работал как фанатик, по 14 — 16 часов в сутки, а ночами читал книги, статьи... Режим питания и отдыха не соблюдал. Приходилось удивляться, как он такие перегрузки выдерживал. Дома почти ничем не занимался. Много курил, особенно после того, как в 1977-м году удалили почку. Однажды сказал брату: «Знаешь, Павлуша, сил хватает, можно работать и с одной почкой».

Академик Евгений Чазов, руководитель 4-го Главного управления при Минздраве, рассказывал:

- С Машеровым у меня были большие проблемы. Возникли сложности с его заболеванием, пришлось его оперировать, удалять почку. Решиться на это, понятно, всегда непросто: нужно удалять - не нужно? Но, кстати, операция помогла восстановить у него нормальное артериальное давление, и чувствовал он себя прекрасно…

«Он обладал удивительной способностью почти мгновенно засыпать в любое время суток, что, по его словам, помогало ему быстро восстанавливать силы и поддерживать высокую работоспособность», - заметила жена в беседе.

Шумит нынче в «Дроздах» его «семейный» сад, неподалеку растут каштаны и о чем-то шепчут листвой. Может, по-своему вспоминают, как ухаживал за ними Машеров?

***

Известно, что любовь и высокая политика - два нерасторжимых спутника, идущих рука об руку… А порой любовь становится даже основным двигателем политики. Сколько интриг и низвержений личностей спровоцировано этим святым чувством, сколько успехов одержано благодаря ему. Немало примеров, когда жены способствовали возвышению своих мужей. В данном случае вряд ли стоит говорить о том, что такая же роль была уготована и Полине Машеровой.

Он сделал ей предложение накануне войны. Она никогда и никому не рассказывала, что он ей сказал. Да и в любви признался